Выбор

Меня уже почти разрывало на части, по всему телу пошёл нестерпимый зуд, мне казалось, что внутри меня разгорелся настоящий костёр, и его пламя стоило выпустить наружу как можно скорее, пока оно не сожгло меня изнутри. Я сконцентрировался и постарался весь этот внутренний огонь выдавить наружу. Голова заболела ещё сильнее, хотя казалось, что сильнее уже некуда, тело скрутило, но ничего не получилось.

Боль была невыносимая, причём уже во всём теле. Я больше не смотрел ни на Арину, ни на Левашова, настолько мне было плохо. А эмоции всё поступали и поступали. В основном это были ярость и ненависть. Но неожиданно среди них ярко выделилась боль, и она шла от княжны. Я посмотрел на Арину и увидел, как сумасшедший маньяк, истерично хохоча, отпиливает ножовкой ей сразу два пальца на левой руке.

Меня скрутило ещё сильнее, к чужим чувствам добавилась и моя запредельная ярость. Внутренний огонь выжигал меня с такой силой, что я был готов разорвать себе грудь, лишь бы он вышел наружу. Я снова сконцентрировался, насколько это было возможно, и ещё раз попробовал обратиться к Силе. Ничего не вышло — серебро всё ещё действовало.

Я перепробовал все варианты, которые только пришли мне в голову, но ничего не помогало. Наоборот, становилось только хуже. Казалось, я вот-вот потеряю сознание от боли. И тогда я решился на эксперимент, который, возможно, мог стоить мне жизни. Но глядя на маньяка, я понимал, что особо ничем не рискую — Левашов явно не собирался оставлять нас с Ариной в живых. А так у меня хотя бы был шанс.

Я подумал, раз уж серебро в крови не даёт мне взаимодействовать с Силой и вытолкнуть всю ту негативную энергию, что я в себя вобрал, то пусть она сделает это сама. В конце концов, должен же был наступить предел моим возможностям по впитыванию чужих эмоций. Надо было попытаться до этого предела дойти.

Я постарался максимально расслабиться и полностью открыться для эмоций Арины и Левашова. И, как выяснилось, ранее у меня стояла какая-то внутренняя защита, какой-то ментальный предохранитель. Потому что, как только я решил, принять все эмоции, меня скрутило так, что перехватило дыхание. На боль я уже не обращал внимания, меня больше волновало, как бы теперь не потерять рассудок.

И когда мне показалось, что больше я уже не выдержу, и я начал сожалеть о том, что пошёл на такой опасный эксперимент, меня словно пронзило сильнейшим электрическим разрядом, и всё, что я в себе накопил, наконец-то полезло наружу.

Я вспыхнул, причём в прямом смысле этого слова. Всю поверхность моего тела охватил огонь. И сразу стало легче, намного легче. Боль почти прошла, а сознание резко прояснилось. Весь чужой негатив меня покинул, оставив мне при этом невероятно мощный энергетический заряд.

Температура охватившего меня пламени была настолько высокой, что все верёвки сгорели за несколько секунд. К моему сожалению, сгорели вместе с одеждой. Но это были сущие мелочи по сравнению с маячившими ещё минуту назад перспективами погибнуть в руках маньяка.

Я вскочил на ноги и огляделся. Возле стены лежало несколько кирпичей. Я быстро схватил один из них и бросился к Левашову. Маньяк тем временем отпилил Арине два пальца и призадумался. Видимо, не мог решить, что делать дальше. В этот момент я и опустил кирпич ему на голову.

Глава 5

Ударил я сильно. Возможно, намного сильнее, чем стоило. Уже в момент удара мне в голову пришла мысль, что так можно и череп Левашову проломить, а лекарей рядом не было. С другой стороны, если не вырубить маньяка с первого удара, он мог ответить. А в отличие от меня, ему магия была доступна. Дело пары секунд — отбросить меня через всю комнату простейшим заклятием, а потом спокойно или добить, или обездвижить да связать.

Рассчитать силу удара, чтобы гарантированно оглушить противника и при этом не проломить ему голову, было не так уж и легко, тем более в такой стрессовой ситуации. А если выбирать между вариантами «недобить и дать нанести ответный удар с использованием магии» и «проломить череп вплоть до летального исхода», я, не задумываясь, выбрал бы второй. Я просто чудом высвободился и не факт, что мне бы ещё раз так повезло, поэтому нашего похитителя нужно было вырубать с первого удара.

Я занёс руку над головой Левашова, готовый, если понадобиться, ударить второй раз. Но маньяк выронил на пол ножовку и отрезанные пальцы Арины и почти сразу же после этого рухнул сам.

На его голове на месте удара выступила кровь. Но немного, видимо, череп я не проломил, а лишь содрал кожу — всё же ударил хоть и сильно, но плоской стороной кирпича.

Я быстро вытащил из-за пояса маньяка нож и разрезал верёвки, которыми была связана Арина, после чего бросился рассматривать содержимое чемоданчиков. В большем оказались всякие инструменты для пыток и допроса. Это мне было не нужно, и я открыл маленький. В нём обнаружил шприцы, ампулы, жгут, несколько стерильных бинтов и один эластичный, какие-то спреи и упаковку таблеток с непонятной маркировкой.