Выбор

— Шанс есть, но тогда он просто суперспециалист, и уровень у него далеко не восьмой. Я чувствую, как он боится, иногда до паники, но ни разу мне не показалось, что он врёт. А закрываться избирательно может далеко не каждый. Да и в голову мы к нему уже три раза лазили — и всё без толку.

— Если всё так, как Вы говорите, то и пытать его бесполезно, — вздохнул Иван Иванович.

— Абсолютно, — согласился Глебов.

— Но не можем же мы его взять и отпустить или расстрелять! — воскликнул Милютин. — Это единственная ниточка, которая связывает нас с похитителями детей. Да и Александр Петрович мне этого не простит — такой переполох в Москве, и всё просто так?

— Полностью с Вами согласен, Иван Иванович. Упускать такую возможность нельзя. Надо заставить его с нами сотрудничать, ждать отмашки на операцию в Москве, а там уже по обстоятельствам что-то предпринимать.

— Проблема в том, что пока он у нас в подвале, ему не сообщат деталей операции, а если его отпустить, то дать стопроцентной гарантии, что он не сбежит, я не могу. Я и пяти процентов дать на это не могу. А ограничить его в передвижениях нельзя, это может вызвать подозрение у его нанимателей. Но если не ограничивать, то как ни следи, сбежать он сможет в любой момент. Не мне вам это рассказывать. Замкнутый круг!

— Да, ситуация не самая приятная, — согласился Глебов. — Но мы ещё не испробовали способ Александра Петровича.

— К сожалению, мне он его детали не раскрыл.

— Мне тоже.

— А было бы очень интересно узнать. Я вот совершенно не представляю, что тут можно предпринять. С ним ведь нельзя ничего сделать. Всякое воздействие на него будет заметно любому сильному одарённому или лекарю. Ведь всё это отражается на ауре — любое наложенное заклятие. Единственная возможность — это заставить… — Милютин запнулся, подбирая слова. — Даже не заставить, а как-то уговорить его сотрудничать. Но я не представляю, как это сделать.

— Я тоже. Но у Александра Петровича есть план. Он попросил привезти сто пятьдесят миллилитров крови этого выродка.

Глебов переложил Егора на стол, удостоверился, что наложенное заклятие надёжно удерживает пленника в бессознательном состоянии, после чего достал из стоящего возле стола чемоданчика систему для забора крови, жгут и спирт. Обработав кожу на внутренней части локтевого сгиба и перевязав жгутом руку, Родион Степанович выбрал подходящую вену и приступил к забору крови.

— Кстати, Родион Степанович, Вас не смущает вот это «привезли и сдали в распределитель»? — спросил Милютин, наблюдая за процессом.

— Есть немного, — ответил Глебов. — Как-то всё слишком просто с его слов. По уму не мешало бы во всём этом разобраться. Что за легенда у него была? Почему в центрах ничего не заподозрили? Ведь его оформили. Но на основании каких документов? Слишком много вопросов.

— Не мешало бы разобраться, да, — согласился Иван Иванович. — Но не вызвав подозрений у эльфов и орков, сделать это не получится.

— Значит, нам остаётся надеяться, что Александр Петрович придумал что-то очень действенное, — сказал Родион Степанович, глядя, как заполняется контейнер с кровью.

*****

Кесарь Романов больше часа находился в храме родового источника. Он стоял с закрытыми глазами, опершись руками на артефакт источника — куб из чёрного карельского гранита. Длина граней идеально обработанного камня была чуть больше метра. Артефакт, как это обычно бывает, стоял прямо на земле, а на нём самом располагалась средних размеров чаша из чёрного агата.

Чаша светилась изнутри, а в воздухе над ней висел небольшой сгусток огненной плазмы размером с большой кулак. Время от времени по кубу и по самому кесарю пробегали плазменные разряды. Романов не обращал на это внимания — он впитывал энергию от родового источника.

Строго говоря, этот источник не был родовым в полном смысле этого слова — он давал силы и защиту лишь четвёртому поколению той ветви Романовых, к которой принадлежал кесарь. Их первоначальный источник располагался в небольшом имении под Гатчиной. Когда в одна тысяча восемьсот двадцать восьмом году магия покинула Землю, тот древний источник угас, но Романовы, в надежде, что когда-нибудь всё вернётся, следили за этим местом вплоть до революционных событий начала двадцатого века.

В период трёх революций и в годы Гражданской войны поместье сильно пострадало, было разрушено почти наполовину, но всё же до Великой Отечественной войны достояло — в двадцатые годы в отремонтированном дворце располагался военный госпиталь, а затем пионерский лагерь. Но к сожалению, фашисты, тоже разместившие там госпиталь, при отступлении всё подожгли. Так как пожар был большой, а особой исторической ценности здание не имело, то его не стали ни тушить, ни позже восстанавливать.

О бывшем поместье и об источнике на его территории забыли до возвращения магии. А когда она вернулась, выяснилось, что за почти двести лет периода бездарья род Романовых очень уж разросся, и желающих предъявить права на старый родовой источник оказалось невероятно много.