Выбор Донбасса

Наталья Марковна. Ух, ты! Значит, когда я прошу рассказать о вашей мотивации, то вы мне тут нудите про поступление. Но сами требуете немедля выдать краткий курс проект–менеджмента, который я, вообще–то, читаю на тренингах и не здесь, как вы, наверное, могли бы догадаться… ага?!

Артём выпрямляется на стуле и складывает руки на груди.

Наталья Марковна. Ну–ну? Спокойно, мущ–щина! Не надо так прям закрываться. Спокойнее…

Артём Гайтанин. У меня пари с Ксенией.

Наталья Марковна, повёдя бровью, с интересом рассматривает Артёма.

Наталья Марковна. Хорошо… (пауза.) Вы можете сейчас в пятнадцать–двадцать слов рассказать вашу идею?

Артём Гайтанин. Конечно, могу! Озеленение «Мирона».

Наталья Марковна. Кого — озеленение?!

Артём Гайтанин. Ну, «Мирона»… (кивает головой на окно в кабинете.) Террикона шахты «Мирон».

Наталья Марковна. А… поняла — я не местная, вообще–то… Так… и зачем его озеленять?

Артём Гайтанин. Там же братская могила! Во время войны немцы в шурф расстрелянных сталкивали.

Наталья Марковна. …?

Артём Гайтанин. Памятник с другой стороны есть.

Наталья Марковна. Да?

НАТ. ДВОР ОВОЩЕХРАНИЛИЩА — ДЕНЬ,

ВОСПОМИНАНИЕ

Январь 1942 года. Морозный вечер, закат, поземка.

В нескольких метрах от ворот по самую крышу ушедшего в землю овощехранилища стоит большой грузовик с открытым герметичным кузовом — идет погрузка арестантов.

За погрузкой со стороны наблюдает полицейский гауптвахмистр Хельмут и два вахмана.

Межу открытыми дверями и машиной двумя рядами черных шинелей выстроились полицаи. Они криками, пинками, оплеухами и ударами прикладов гонят сквозь строй выходящих из подземелья мужчин, женщин и детей. По дощатому настилу всех быстро загоняют в кузов. Крики, ругань, плач. Пожилая женщина пытается пронести узел с вещами, — его вырывают из рук и швыряют поодаль.

У самого кузова, сбившись плотной группой, на мгновение застывает семья. Мужчина в лапсердаке, с красной нитью вокруг правого запястья, притягивает к себе двух мальчиков шести и восьми лет. Прижавшись к нему, замирают полураздетые женщина и дочь–подросток.

Сзади с нечленораздельным рыком толкает их в спину полицай Пальцюра.

Мужчина и его семья последними поднимаются по доскам в битком набитую машину.

Двери закрываются, и кузов накрывает кромешная темнота. Отдельные плач, гам и крики перерастают в единый вой ужаса.

КОНЕЦ ВОСПОМИНАНИЯ

НАТ. УЛИЦА ГОРОДА — ДЕНЬ

Артём и Наталья Марковна стоят у монумента.

За скульптурной композицией возвышается террикон со стелой на вершине. Стела ржавая, увенчана поблекшей, некогда красной звездой.

Наталья Марковна внимательно рассматривает гранитные плиты со списками казненных. Артём чуть сзади.

Наталья Марковна (читая надписи). Как много…

Артём Гайтанин. Две тысячи семьсот семьдесят человек. Говорят, это не все. Потом практически никого не смогли поднять… вода.

Наталья Марковна (не отрываясь). Женщины…

Артём Гайтанин. И дети. Семьи комсостава и партработников.

Прямо перед Натальей Марковной на одной из плит выбита надпись: «Яков, Марта, Боря, Миша и Римма Папирные»

Наталья Марковна (проводит ладонью по надписи). И евреи, конечно…

Артём Гайтанин. Наверное.

НАТ. УЛИЦА ГОРОДА — ДЕНЬ