Выбор Донбасса

За одним из столиков, недалеко от сцены, сидят двое мужчин: в одном из них мы узнаем Юрия (но сейчас у него — длинные, отливающие белизной, седые волосы), и Франсуа — щеголевато одетый, лет сорока пяти. Франсуа читает «Le Figaro».

Франсуа (откладывая газету). Нет, с этим надо что-то делать! Надо как-то остановить этих твоих русских, извини! Они захватили уже почти всю Украину, и их танки вот-вот двинутся на Париж! Ладно, к делу. Что с тобой происходит, Юри? Два месяца, как мы подписали этот контракт, и — где пьеса?

Юрий. Пишу…

Франсуа. Покажи мне, что ты уже написал!

Юрий. Режиссерам и друзьям полработы не показывают…

Франсуа. Ладно. Тогда, может, расскажешь сюжет, или хотя бы намекнешь — о чем она, эта загадочная пьеса?

Юрий. Ну, если хочешь… Вот, сцена, над которой я работал сегодня ночью… Восток Украины. Ополченцы заходят…

Франсуа. Террористы, ты хочешь сказать?

Юрий. Это ты хочешь… Итак, ополченцы заходят в разбомбленное, пустое село, и, в одном из подвалов, находят шестилетнего мальчика и его полугодовалую сестру. Родители их погибли во время обстрелов села украинской артиллерией. Два месяца они жили в этом подвале, мальчик ходил в соседние села, побирался, а сестру кормил молоком ощенившейся суки, клал ее между щенят, чтобы не замерзла, и этим спас девочку…

Франсуа. Скажи мне, что ты шутишь…

Песня заканчивается. Аплодисменты.

Патрик Брюэль. Я хотел бы поблагодарить человека, подарившего мне текст этой замечательной песни, моего друга, поэта Юри Горбенко!

Юрий встает, раскланивается. Вновь садится на место.

Франсуа. …Убийца! Ты сейчас убил меня! Ты знаешь, чего мне стоило получить для тебя этот контракт? На твою пьесу никто не пойдет! Людям нужны комедии, мой глупый друг! Час тридцать, без антракта! Короткие смешные комедии! И — вот такие песенки… (кивает на шансонье). И то, и другое, у тебя отлично получается. А ты — то трагедии в стихах, то — мифические ужасы из жизни террористов!..

Юрий. Извини, Франсуа, мне еще надо успеть на репетицию… (Встает из-за стола.)

Франсуа (вслед Юрию). Одумайся, умоляю!..

Парижская улица. Фасад небольшого театра — вечер

Над входом, большими буквами, название театра:

«LES SAISONS RUSSES».

В стеклянной витрине, справа от входа в театр — анонс ближайшей премьеры: «Faust et Helene».

Маленький театральный зал — вечер

На сцене — актриса в костюме Елены Троянской, сидит перед зеркалом, накладывает на лицо крем. Юрий сидит в кресле, в зале, наблюдает за ней.

Актриса.

…Не смотри ж ты так…. А что я? —

«Бессмертная, богиня, все такое».

Но к ним…

(кивает на небо)

 пришла я, если разобраться,

Немолодой — уж было мне за двадцать…

Юрий встает со своего кресла, подходит к рампе.

Актриса (Юрию). Что-то не так? Я всё переврала?..

Юрий. Нет-нет, всё так. Просто, тут у вас будет новый текст, я сегодня дописал. Попробуйте его сейчас…

Протягивает лист бумаги с текстом актрисе.

Возвращается в свое кресло.

Актриса (читает по бумажке).

«…Да-да, за двадцать уже было где-то….

А ты что думал: девочка?.. Поэты!..

Сдала тогда я, и не без причины:

Война ведь, смерть… Как любите мужчины

Вы воевать, все б бегать вам с железом….

Как вспомню: Гектор бьется с Ахиллесом!..

Разруха… Илион лежит в крови весь….

Морщины эти там и появились…

Как хорошо — уже за то люблю лишь —

Что ты ни с кем хоть, милый, не воюешь!

Раздается чуть слышный сигнал телефона; Юрий достает телефон, читает сообщение.

…Я так устала, правда — в век из века —

Немножко лишь привыкнешь к человеку —

Его уже убили… Ты так ласков….

Но осторожно — не сотри мне маску…»

Юрий выключает телефон. Поднимается с кресла.

Юрий (актрисе). Простите меня, Ира. На сегодня всё.

Париж. Русское кафе — поздний вечер

Уютное парижское кафе.

В углу — телевизионный экран, передают новости по российскому каналу RT.