Выбор Евы

последний отапливался слабо. Ди вообще никогда не понимал, каким образом нагретая

вода попадала на чердак. Ему как-то объясняли, что система отопления построена таким

образом, чтобы вода толкала сама себя и создавалась циркуляция. Молодой разведчик так

и не понял, как подобное может происходить. В центральной же части располагались стол

и множество кроватей впритирку. Эта часть дома была самой тёплой, потому в свободное

от работы время все члены семьи разведчиков предпочитали находиться в ней. Как

говорится: и в тепле, и не в обиде. В третьей же, задней части, находились туалет и

кладовая. Чердак фактически не использовался. Там было слишком холодно для того,

чтобы жить, а хранить всяческое барахло в семье разведчиков было не принято. И, в

основном, это место использовали дети для своих игр, а также там хранили запасы еды в

Период Бурь.

Ди спал на толстой деревянной лавочке, поставленной вдали от отопительного

прибора. Остальные четверо братьев с жёнами и детьми спали на больших кроватях,

сделанных семьёй столяров.

Окон в доме первые поселенцы не предусмотрели. Сделали лишь одно отверстие –

входную дверь. Впоследствии, после появления зверей, это инженерно-техническое

решение сыграло немаловажную роль в сохранении человеческих жизней.

Поначалу свечи изготавливала семья свечников. Но после того как те погибли,

каждому дому пришлось делать их самостоятельно из жира моржей. Три Сезона назад

старший брат – Гтирер, нашёл в мёртвом городе склад свечей. Они непривычно и странно

пахли, но горели намного дольше, нежели сделанные самостоятельно. Потому экономить

свечи семья разведчиков перестала.

Мама, как обычно, проснулась задолго до восхода солнца. Сидела за столом, что-то

мастерила. «Размышляю, рукодельничаю» – всегда оправдывала она своё раннее

пробуждение.

– Привет, мам, – прошептал Ди.

– Здравствуй, сынок, – мать, полная женщина с морщинистым лицом, улыбнулась с

той теплотой, которую женщины дарят лишь любимым детям. – Как спалось? Что-то

плохое приснилось?

– Нормально, мам. А ты чего такая грустная? – Ди оделся, поискал глазами шапку.

– Тяжело встала, – вздохнула мать. – Да и вот! – на столе, отложенное в сторонку,

лежало рукоделие, а она как раз закончила зашивать младшему сыну порванную зверем

куртку. – Не получается! Хотела сегодня закончить… А скорее всего не получится.

Ди знал, что мать делает ремешок для обреза. Чтоб сынок мог носить его на спине

или груди. Женщины делали поделки родным из собственных волос. И, если сила волоса

была не меньше мастеровитости, изделие выходило красивым и надёжным в

использовании.

– Не пойму, чего в такую рань вставать? Проснулась бы, потом доделала. Будто

этот ремешок прямо сейчас нужен?! – молодой разведчик осторожно надел зашитую с

материнской любовью вещь. Затем подкрался к кровати Траана. Брат был старше всего на

один Сезон, а уже был женат и имел двоих детей. Его шапка из шкуры песца, лежала у

изголовья, будто самая ценная вещь первой необходимости. Ди медленно потянулся, и

когда она оказалась в руках, поспешно нахлобучил на голову.

– Не спится мне, – горько вздохнула мать. – Ноги болят, временами я их перестаю

чувствовать… не могу пошевелить. Сегодня и проснулась оттого, что не чувствовала их…

– она закрыла лицо руками, не хотела показывать сыну слёзы выступившие на глаза.

Ди подошёл, обнял маму.

– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо. – Я не дам тебя в обиду! – сказал то, чего

сделать бы ни при каких обстоятельствах не смог.

Он понимал, чего мать боится. Но не знал, каким образом сможет ей помочь.

– Спасибо… – мама крепко сжала руку. – Иди, тебе надо отчитаться.

– Не бойся, – зачем-то добавил Ди.

Молодой разведчик резво выскочил из дома. Глаза заслезились, и он не хотел,

чтобы мама это заметила. Поскользнувшись на покатом крыльце, чуть не шмякнулся

носом о перила.

– Да чтоб тебя! – пробормотал любимую присказку.

Ди втянул ледяной воздух полной грудью. Начинался новый день. Солнце затевало

очередную прогулку по небосклону. Отражаясь от стёкол окружающих небоскрёбов,

приятно слепило глаза.

– Да чтоб тебя! – пробормотал Ди, когда заметил, что напротив дома застыла Эва –

дочь и единственная выжившая родственница оружейника.

Она замерла, стала похожа на каменное изваяние человека с соседней площади.

Будто куда-то направлялась и, проходя мимо дома семьи разведчиков, остановилась.

Взгляд задержался на двери, но мыслями она находилась где-то далеко.

Ещё несколько Сезонов назад они были друзьями не разлей вода. Безмятежность

ребячества, когда лучший друг – тот с кем интересно, закончилась в одночасье. В конце

прошлого Сезона, когда до Периода Бурь оставались считанные дни, напали звери. Они

уволокли или убили всех родственников оружейника. Дом, полный жизни, превратился в

напоминание о скоротечности оной. Но прошла пара дней, и Эва вернулась. Одна. Никто