Выбор из худшего

Он даже не подозревает, что несет в себе истину. «Лучшие цветы Эдинбурга расцветают в мае». Это не пароль – это магический триггер, спусковой крючок, запускающий семейное заклятие. Отец или сын вложили в его голову послание, извлечь которое сможет только она. Причем сам мальчик об этом и не подозревает.

И не надо ему знать. Пусть лишь немного окрепнет. Не из жалости, хотя… в любом случае ослабший, он может не вынести заклятья, умереть, не успев рассказать все, что ей хотели сообщить. Придется ждать.

– Так откуда ты знаешь?

– Винс просил. Найти маму и сказать эти слова. Вы ведь его мама?

Женщина молча кивнула. Она до паники, до дрожи боялась спросить о чем-то еще.

Мальчик назвал сына Винс! Простолюдин, оборванец назвал барона по имени. Легко и естественно, видимо, не в первый раз.

Вот сейчас, прямо сейчас она задаст еще один вопрос. И получит ответ. Страшный? Спасительный? Ну уж нет, это выше ее сил!

Баронесса погладила Поля по слипшимся волосам и вышла из комнаты, сказав на прощание лишь:

– Поправляйся. У нас будет еще время поговорить.

Через два дня, в течение которых за Полем ухаживали, как за принцем крови, и кормили, как на убой, баронесса пришла вновь.

– Ого! Кажется, ты уверенно поправляешься? – Говорить она старалась беззаботно, но нетерпение и раздражение прорвались даже в этой фразе.

– Спасибо, ваша милость, мне действительно лучше.

Конечно, лучше. Голос тверд, лицо порозовело, и, как докладывают служанки, мальчик сам ходит по комнате и даже пытается заглянуть в девичьи декольте. Значит, можно и запускать заклятье!

– Хорошо, хорошо, ты, главное, лежи. Смотри на этот медальон. Правда, красивый? Внимательно смотри, успокойся, расслабься и вспомни. Лучшие цветы Эдинбурга расцветают в мае.

Едва услышав эту фразу, Поль словно провалился. В сон или в забытье, в котором было светло и уютно, как когда-то в очень далеком и очень счастливом детстве, рядом с папой и мамой.

Он даже не подозревал, что в то же время говорил. Своим голосом, но не своими словами. О том, как попала в западню «Чайная роза», как гибли моряки под магической атакой, как выжившие тонули, запертые в обреченном корабле. И о том, как два самых близких баронессе человека были приговорены к позорной смерти в петле.

Последним в послании была просьба – позаботиться о вестнике. Сын не представлял, как тот сможет добраться до матери, но не сомневался, что для этого ему предстоит совершить чудо.

Первой мыслью баронессы было, что сын прав. Мальчик, как его, Поль, действительно сделал что-то невозможное, судя по жутким шрамам, какие бывают лишь у каторжников, и по болезни, из которой выкарабкался лишь благодаря чудесному врачу, вложившему в лечение весь свой талант, но и запросившему за работу немалые деньги.

И лишь потом ее накрыло. Сознание словно закрылось, не желая впускать в себя страшную новость. Но когда та прорвалась… В доме, полном слуг, баронесса оказалась одна. Со своим горем, со своей болью матери и вдовы. Да, с этого момента – вдовы. Хотя все еще матери – старший сын служит во флоте, дочка гуляет с няней в саду. Все. Других детей у нее уже нет и никогда не будет.

Когда заклятье спало, Поль открыл глаза, увидел спину уходящей баронессы. Видимо, впервые в жизни по-старчески сгорбленную.

Но ухаживать за больным продолжили с той же тщательностью. Единственное изменение – симпатичных девушек заменили крепкие мужчины с армейской выправкой. А когда молодой человек попытался выйти из комнаты, дорогу ему преградил рослый моряк, сказавший лишь:

– Не положено.

Но сказавший так, что возникшая было мысль о споре с ним убежала шустро, как белки, носившиеся по деревьям за окном.

Что же, видать, баронесса нашла в себе силы и сообщила кому следует о его, Поля Пифо, приезде. Что именно передал с ним Винс, он никогда не узнает. Однако раз до сих пор продолжают лечить и не отправили в тюрьму, есть шанс, что все не так уж плохо. Осталось пустяки – пройти проверку заклятьем правды, и можно работать дальше.

О том, что будет, если проверку не пройдет, думать совершенно не хотелось.

И вот как-то серым дождливым днем, словно нарочно подходящим для тяжелой процедуры, в комнату почти здорового Поля вошли. Богато одетый дворянин, высокий огненно-рыжий господин в зеленом плаще мага и четверо в серых камзолах. Что эта одежда означает, молодой человек не знал, но ничего хорошего от серых личностей заранее не ждал.

Так и получилось. Серые, не размениваясь на объяснения, посадили его на крепкий стул, с утра стоявший в углу комнаты, и встали рядом, явно готовые пресечь в зародыше любую попытку подопечного пошевелиться без дозволения начальства.

Дворянин начал допрос.

– Итак, ты Поль Пифо, галлиец. Так?

– Да. – Ответ словно прозвучал сам по себе, помимо воли.