Выбор Кота

— Алиса, Дэвид, делайте все, что можно, чтобы разузнать об этой новой угрозе. В горах восточного побережья, как рассказывает моя сестра, два года назад мы понесли очень странную потерю. Там, в охраняемой долине, было процветающее поселение. Десять тысяч человек. А теперь на этом месте пустыня. Прошлым летом мы потеряли все связи с некоторыми союзниками на побережье залива, во Флориде. Мы боимся, что Озарк может стать следующим. Я разослал другие команды, получившие тот же приказ, который я даю и вам: выясните все, что только можно, об этом Генерале и тех, кто встал под его знамена.

— Конечно, мы сделаем все, что сможем, — ответила Дювалье. — И у меня есть идея, с чего следует начать. Но след уже остыл, и мы можем вернуться ни с чем.

— Ты еще не вполне готов, да и я тоже, — сказала Дювалье Валентайну несколько дней спустя. — Но это не важно. Мы уходим.

В Холле теперь было пусто. Кроме Валентайна и Дювалье, Котов здесь больше не осталось. Все другие рекруты ушли на лето со своими наставниками. Вездесущая Веллес была не в счет — она жила в Холле постоянно. Они занялись последними приготовлениями — запаслись набором фотографий (у Веллес была парочка камер и темная комната) для удостоверений личности, подготовили бланки официальных бумаг, которые могли им понадобиться в Гулаге, собрали свежую информацию об обстановке в районе, где им предстояло действовать.

Валентайн преуспел в овладении новыми навыками. Он управлялся с мечом так же уверенно, как раньше — с винтовкой и парангом. Он поупражнялся в обращении с присланным Бурном автоматом — от него было мало пользы при стрельбе более чем на двести ярдов, но в ближнем бою он мог оказаться очень кстати.

По ночам он теперь видел почти так же хорошо, как днем (за исключением разве что очень удаленных предметов), и, не задумываясь, сыграл бы с Дювалье в игру «делай как я» даже на веревочной переправе. При этом он концентрировался на «подавлении сознания», сдерживая свою повышенную восприимчивость, как учил его Рю. Ему не нужно было учиться двигаться бесшумно: именно благодаря этому умению Волки-сослуживцы уже давно прозвали его Призраком.

Даже Дювалье признала сверхъестественной его способность двигаться неслышно. Однажды вечером он подслушал ее разговор с Веллес, когда они думали, что он спит. Дювалье рассказала, как отдыхала, прислонившись к дереву, и почувствовала, что Валентайн рядом, только когда он тронул ее за плечо.

— Гм, это, должно быть, индейская кровь. Видела, какие у него волосы?

— Его мать была сиу. Нет, здесь что-то еще. Я прочла об этом в его досье: он чувствует Жнецов. Это случалось несколько раз, и тому были свидетели. Но только когда они активны. Он засекает их, когда они двигаются где-то поблизости, а если они спят — ничего. Он практически может определить их местонахождение. Это все равно что способность Жнецов улавливать нашу жизненную энергию, только наоборот.

Веллес задумалась:

— Странное дело. Может, он чует, как они связываются со своими Хозяевами?

— Возможно. Я слышала, что некоторые люди даже могут подражать свисту Жнецов, хотя никогда таких не встречала. Мне гораздо спокойнее спать, зная, что он рядом.

— Держу пари, он может оказать тебе ночью и более приятную услугу, — двусмысленно хихикнула Веллес.

— Заткнись, Дике. У меня к нему чисто профессиональный интерес.

— Хм. Хорошо, что я только вчера родилась, а то бы ни за что не поверила. Я буду скучать по домашнему хлебу и булочкам. Он честно драл задницу на кухне. О дровах теперь можно не беспокоиться — хватит до следующей весны.

Их сборы отдавались эхом в стенах Холла. Валентайн взглянул вверх, на сверкающие лампочки, и ему захотелось взять с собой одну из них. Это был бы очень полезный сувенир.

— Ты запросто можешь оставить здесь свои вещи, — сказала Дювалье. — Мы все так делаем. На ближайшее время это будет тем местом, которое можно назвать домом.

Появилась Веллес с тюком под мышкой.

— Я приготовила это для тебя, мой юный Призрак. В благодарность за вкусный хлеб и потрясающие истории вечером у костра. Кто бы мог подумать, что мне так понравятся рассказы про римских императоров и замшелые английские пьесу? Вот, возьми. — Она вручила ему тюк. — Я уже не очень ловко передвигаюсь, зато шью быстро, как ветер.

— Как тебе будет угодно, но лично я не назвал бы «Ричарда Третьего» замшелой английской пьесой, — ответил он, принимая у нее сложенное зеленое одеяние.

Он развязал бечевку и развернул длинный плащ для верховой езды.

— Прости, что не все пуговицы одинаковые. Знаешь, как оно бывает: пришлось кое-где использовать деревяшки, они надежнее.

Валентайн примерил подарок. Плащ была слегка линялый, серо-зеленый, с обратной стороны — черный, такой же, как у Дювалье. Он доходил до лодыжек, с разрезом сзади, чтобы было удобно сидеть в седле, и с петлями для ног. На плаще имелось множество карманов и пристегнутый шарф, которым можно было обмотать шею и прикрыть воротник. На спину спускался капюшон, такой аккуратный, что казался декоративной деталью.

— Так ты, значит, месяц назад сняла с меня мерки вовсе не для «статистики», а?