Выбор моей реальности. Том 1

Попав на рынок, где у каждого входа–выхода стояли вооружённые копьями стражники, понял, что здесь, в основном, продают «икетика сомата» – домашнюю обслугу, евнухов, танцовщиц, музыкантов, акробатов, фокусников, мимов, «девочек» и «мальчиков» для плотских утех, которые, как рассказал мне главный работорговец по имени Андромах, поступали в столицу со средиземноморских рынков и Ближнего Востока.

Я изложил ему свои пожелания. Андромах провёл нас через пару узких коридоров во внутренний дворик с работающим фонтаном и сценой, скрытой занавесом из плотной синей ткани с золотистыми узорами. Вокруг стен – оранжерея из экзотических цветов и растений. Во второй раз за день мы уселись на лакированные, но слегка потрёпанные деревянные скамейки.

Минут через пять занавес открылся. «Мы – потомки древних эллинов и ромеев – чтим своих выдающихся предков и с гордостью представляем вам танец эллинских харит–граций и мужественных ромейских воинов», – с пафосом продекламировал владелец живого товара и уселся на скамейку, стоящую за мной.

Сначала вышел крепкий парень с кифарой – струнным музыкальным инструментом с трапециевидным деревянным корпусом, двумя фигурными ручками и тонкой перекладиной, которая соединяла их, а также фиксировала струны. Звуки извлекались с помощью костяного медиатора, так как сильное натяжение струн не позволяло перебирать их пальцами, как, например, при игре на гуслях. Не переставая музицировать, парень затянул грустную песню, но о чём она, я, как ни старался, как ни вслушивался, почему-то понять не смог.

– Это ода посвящена храбрым византийским воителям, одерживающим победу за победой, благодаря заступничеству богов древнего олимпа и молитвам святой православной церкви, – важно поведал мне торговец.

В это время на сцену выпрыгнули три худосочных воина в шлемах с красными перьями, в доспехах, с длинными копьями и тонкими мечами, по форме напоминающими клюв цапли. Босые ноги были надёжно защищены короткой льняной туникой, едва доходящей до середины бедер. Видимо, танцоры пытались изобразить то, о чём, не переставая, распевал парень с кифарой.

– Ни хрена не догоняют, как надо вести бой! Если пойдёт реальная молотиловка, солдат с такой тупорылой техникой нанесения ударов перебьют на первой же минуте. Что за безмозглый раб–педагог поставил этот стрёмный танец инвалидов? – начал возмущаться Кир и раскритиковал хореографическую композицию от начала до конца.

– Пеанос – танцевальные песни, восхваляющие подвиги героев античных мифов и ромейских друнгариев современности, – поспешил пояснить Андромах, не понимая, о чём мы дискутируем. – Кифара олицетворяет небо и землю, а двенадцать струн символизируют двенадцать уровней вселенной.

Музыка, военно–патриотические песни и пляски ненадолго закончились – «воины» удалились со сцены и внесли нечто, напоминающее стол на тонких деревянных ножках. Кир сказал мне, что это, вероятнее всего, цимбалы – струнный ударный инструмент, представляющий собой трапециевидную тонкую деку с натянутыми струнами. Одним словом, помесь гуслей с ксилофоном.

– Лена, как тебе танцоры? Есть у них потенциал и перспектива? – спросил я бывшую танцовщицу–тусовщицу во время короткого антракта.

– Средний ну ооочень симпатичный, такие проникновенные глаза! Вот только ноги у него безобразно волосатые, но такой эстетический недостаток устраняется ооочень легко и почти безболезненно… Ну и этот, который с рогатой гитарой или со скрипкой без смычка, высокий, ооочень хорошо накаченный и мускулистый. Немного брутален, чуточку нестриженый и лохматый, но, в общем, тоже в моём вкусе. Остальные двое так себе.

Я понял, что у дальнейшего разговора с Леной потенциала и перспектив нет. Появилась миловидная девушка, держащая в руках две деревянные колотушки с расширяющимися лопастями на концах. Звучание цимбалы мне вполне понравилось.

– Их можно переобучить на скрипку и гитару? – спросил я своего музыкального консультанта.

– Ессно. Молодых и талантливых всегда можно переобучить, а пожилых – нет, все вы уже заскорузлые и упёртые, – ответил Кир. – Если кифарист и ксилофонщица с ходу повторят за мной то, что я им сыграю, значит, будем брать.

– Звучит гименеос – мелодии, которые играют на традиционных византийских свадьбах, – объяснил торговец, обеспокоенный нашими постоянными разговорами на непонятном ему языке. – А сейчас наши самые восхитительные хариты–грации, танцевальное искусство которых воспевал в древности великий Гомер, порадуют ваш искушённый взор.

К нам вышли три стройные девушки, с венками на головах, в кожаных туфлях с небольшими каблуками, в коротких зелёных туниках, подолы которых были выкроены по косой. Сначала хариты исполняли в медленном темпе грациозный танец: с грустными глазами и приклеенными улыбками, призывно покачивая бедрами, держали над головой лёгкие покрывала. Плавные, но незамысловатые движения танцовщиц напомнили мне современный беллиданс, который, после того, как к нему присоединились все те же славные воины–друнгарии, постепенно переходил в более оживлённую пляску.