Выбор моей реальности. Том 1

– Хочу быть, подобно Гипносу, богом, который может влиять на мысли врага. Хочу, подобно эскулапу Асклепию – сыну божественного Аполлона, стать врачом богов и богом врачей. Хочу научиться исцелять себя одним прикосновением руки. Мне надобен артефакт – щит «Эгида», который, по сказаниям Гомера, был у неуязвимого громовержца – Зевса. Пусть всегда защищает меня от стали, чужой магии и дурного глаза! Ещё нужна сумка–пояс, скрывающая мою бесценную ношу от вражеских глаз. И артефакт – Циклоп, который будет охранять мою золотую казну и сокровищницу от пришлых и наглых воров, если они попытаются пробраться к моим богатствам с помощью своей магии. И штук десять зелий омоложения, мне на будущее, чтобы всегда оставаться вечно юным и прекрасным, как Адонис.

Вторым потоком сознания я подсчитывал, в какое количество монет обойдутся мне разбушевавшиеся фантазии Никифора, и имеет ли смысл предоставлять ему эти неограниченные возможности.

– Все свои обязательства, которые на себя возьмёшь, будут исполнены? – уточнил я.

– Пока я жив, то, точно так же, как и твои.

– Справедливо. В сумке, рассчитанной на три часа невидимости, можно будет нести двести килограмм, не почувствовав веса. Пояс – на три часа невидимости. Такие характеристики устроят?

– Согласен! – Никифор аж затрясся от ожидания сверхспособностей и открывшихся перспектив.

Я посчитал, что вместе с кристаллом – активатором магии и десятью кристаллами энергии, всё удовольствие обойдётся мне в девяносто девять тысяч монет. Денег мне реально жалко, но если все договорённости будут исполнены, то можно работать без оглядки на всякие трудности, и, по большому счёту, основные организационные вопросы также будут решены.

– Зелье омоложения принимать строго по одному флакону в день. Это важно, не перепутай дозировку! – я передал ему все свитки и артефакты, которые, после покупки, тут же возникли на волшебной скатерти. – Энергия восстанавливается в течение суток.

Никифор, активировав свитки и зависнув на двадцать минут, принялся с энтузиазмом изучать пояснения.

– Принеси сюда сто килограммов золота, – очнувшись, приказал он одному из своих секретарей. – Ты всё понял, что нужно нашему мистику–звездослову? – задал вопрос второму помощнику и затем сказал мне:

– Александрион–астролог, я покидаю тебя и прошу, чтобы ты никому не распространялся о моих сегодняшних приобретениях и способностях.

– Конечно, договорились. Спасибо и до встречи.

Я остался ждать обещанные деньги, а Никифор удалился, подпрыгивая от переполнявших его эмоций.

Глава 97. Евдом и Ксеролофос

Через полчаса утомительного ожидания и неопределённости появились несколько мужчин, которые тащили мешки.

– Здесь триста килограммов золотых солидов, – сказал запыхавшийся секретарь, которого отправили за деньгами, и добавил, – содержание золота в монетах – одна треть. Если нужно чистое золото, придётся потратить несколько дней на обмен монет на слитки.

– Не надо, меня всё устраивает. Я так понимаю, что это монеты, которые сейчас в ходу в Новом Риме?

– Да, мы ими расплачиваемся за товары и услуги. Уведомляю Вас, что Алексис Пселл ненадолго задержится во дворце. Завтра с утра он вернётся домой.

Я насторожился, но виду не подал.

– Ираклий Ксифилин, – представился другой секретарь, который после знакомства с моим пистолетом, испугался за сохранность всех своих богатств. – Я покажу вам, какие здания принадлежат нашему господину. Прошу вас, астрологи, пройдёмте за мной. С учётом ваших скромных пожеланий, нобилиссимус Никифор Вриенний рекомендует посетить монастырскую обитель Преподобного Пахомия, бывшую торговую лавку афинянки Феофано, а также одну из ферм–винокурен, находящуюся в Евдоме, что на берегу Пропонтиды.

Помещение под казино, которое Никифор счёл наиболее подходящим для этой цели, находилось в квартале Ксеролофос, неподалёку от форума Аркадия и цистерны Мокия. Как и вся, более или менее приличная недвижимость в Константинополе, монастырь обнесён высоким кирпичным забором грубой кладки.

Ираклий Ксифилин толкнул незапертые железные ворота, и они со скрипом отворились. На всей территории монастыря царила мёртвая тишина, вокруг не видно ни единой живой души: ни монахов, ни посетителей, ни домашних животных. Недалеко от входа, свидетелем того, что здесь всё-таки недавно проживали люди, служили остатки большого костра: гора обугленных поленьев и досок разных размеров, даже парочка вместительных, но сильно обгоревших железных сундуков. Проходя мимо, я украдкой проинспектировал это пепелище на наличие человеческих костей и, к счастью, шокирующих находок не заметил.