Выбор моей реальности

Мы ещё выпили и ещё поболтали за жизнь. Я попросил Гудислава рассказать, откуда он родом и чем занимался. Маэстро от нас не отставал и тоже немало медовухи принял, начал болтать на своём старославянском языке, но мы уже освоились и понимали многое из того, он говорил.

Потом пьяный в хлам Степан переключился на Айку, и спросил, где это мы «такую гарну дивчину раздобыли». Уставившись в одну точку, Айка молчала, как пленный партизан на допросе. Тогда я рассказал, что мы отбили её у разбойников в окрестностях Казани. Степан не успокоился и выдал, что «на татарку она чё-то не шибко похожа». Начал допытываться, где Айка родилась и как она к разбойникам попала. И мне тоже стало интересно, потому что я раньше об этом как-то не задумывался.

На наши вопросы Айка ничего не ответила, мышью выскочила из-за стола и убежала. Кир встал и пошёл за ней.

— А ты куда, сынок? — заорал бухой Степан.

— Отлить, дядя Степан.

Я решил не заморачиваться всякой ерундой и попросил музыкантов порадовать нас своим репертуаром. Песни были отвратительные, но крепкая медовуха превратила их в шедевр древнерусской культуры. Затем казачий хор под управлением Степана выступил, как смог. Со Степаном мы договорились дружить и помогать друг другу. После такого количества выпитого, хорошо, что не породнились. Я подарил ему по пьяни маленькую ладью, а он — свою саблю. После веселья все улеглись спать, и почему-то утром я проснулся в палатке у Лены.

Глава 79. Кир. Уй

And the violence causes silence.

Who are we mistaken?

«Zombie», Dolores O’Riordan

Нормальный мужик Степан — зачётно свиного конкурента на место поставил. Только с девушками обращаться не умеет. Айку я нашёл сразу — она стояла у реки и смотрела вдаль. Подошёл к ней и протянул два пряника:

— Вот пряники донские на меду. Съешь, а то у Степана ты ни к чему не притронулась.

Ничего не сказав, Айка взяла «казачьи десерты». Я никак не мог придумать тему для разговора с ней — болтать о погоде или выспрашивать в стиле Степана мне не хотелось.

— Какой хворью недужен был? — нарушила молчание Айка, жуя пряник. — Язвой?

— Ковидлой.

— Чего???

— Эпидемия ковидлы у нас была. Ну, вроде чумы или лихорадки.

— Ааа, мор падучий, — со знанием дела сказала Айка. — Да и у нас совсем недавно столько смердов от лихорадки повымирало!

— Где это «у нас»? В Казани?

— Нее, к северу за тыщу вёрст.

— Что с тобой там произошло?

— Уй отдал меня купцам булгарским за десять лисьих шкур, — вздохнула Айка и опять замолчала.

— Хорош …уй. Значит, какой-то … уй на лисьих шкурах валяться будет, а тебе — купцов и разбойников по очереди ублажать?

— Што ты! — замахала руками Айка. — Не так всё было!

— А как?

— Это уй положил десять лисиц Ибрагиму-купцу, чтобы меня в Идель Болгар на ладье купеческой увезли и доброму мужу сосватали.

— А местные женихи тебе чем не угодили?

Айка ничего не ответила, только посмотрела на меня, как на дебила.

— Айка, уй — это кто?

— Брат по матушке. Белогор его звать… Княжой муж он, с дружиной своей дань со смердов собирал. Купцы булгарские рядом с нами посад свой выстроили, а Белогор с купцами дружбу водил да торговлю лисицами с ними вёл.

— В Киеве?

— В Белоозере, что на берегу Бел-озера у истока Шексны. Град наш древний двести лет тому назад Синеус — меньшой брат Рюрика основал. А род мой — от его потомков.

— Рюриковичи, значит?

— Ато! Двор большой у нас был, богатый … Как мор с лихорадкой пришёл, так в довесок случился недород на земле нашей. Смерды дюже голодать стали, оттого озлобились да оскотинились… И тут с Ростова появились два волхва, предрекавшие, что Греческая земля встанет на место Русской, а Русская — на место Греческой…А опосля волхвы указали голодным смердам на лучших жён, и глаголили, что одна прячет мёд, другая — хлебово, а третья — рыбу да лисьи шкуры. Как-то ко двору своему подошла, а там тьма смердов с вилами сестру да матушку на улицу выволокли. А два волхва, в наважденьи, вырезали им заплечья булатными ножами и предрекли, что сей час снедь для голодных появится. И понеслись смерды двор наш ограблять … Я закричала, когда родичей моих перерезали. Как на грех, наша баба-поломойка признала меня, схватила да повалила наземь. Нащупала на земле камень, дала бабе по башке да в суматохе от неё вырвалась, — Айка замолчала.

— История человечества — бесконечная бессмысленная мясорубка. С древнейших времен и до наших дней… А дальше что было?