Выбор Наместницы

Ивенна торопилась со свадьбой, желая доказать самой себе, что жизнь продолжается. Она не знала, можно ли заставить себя быть счастливой, но всеми силами души отгоняла страшный призрак несчастья. Они поженились через неделю после возвращения, без гостей и шумных торжеств. Мать Квейга, похоже, так и не поняла, что теперь эта молчаливая темноволосая женщина — жена ее единственного сына, а младшая сестра герцога думала только о том, что скоро уедет из дому, и слишком любила старшего брата, чтобы осуждать его выбор. Глашатаи объявили в портах и на городских площадях, что герцог сочетался законным браком с леди Ивенной, урожденной герцогиней Суэрсен, в храмах вознесли положенные благодарственные моления, беднякам раздали милостыню, а герцог освободил молодое вино этого года от пошлины.

Оказавшись в одной постели с мужем, Ивенна закрыла глаза. Она не хотела видеть то, что сейчас неизбежно произойдет. Муж не вызывал отвращения, она не испытывала страха, свойственного невинным девицам, но сама мысль, что она по доброй воле отдает себя другому мужчине, вводила в оцепенение. Пускай ее связь с братом для всего мира была кощунством и грехом, она-то знала, что только такие отношения между мужчиной и женщиной свободны от всякой скверны. Они ведь всего лишь соединяли вместе, пусть на краткий миг, то, что изначально было единым целым. Но этот человек чужой ей, они разной крови, между их душами не протянута нить, так как же можно отдаться ему? Но Иннуон смог быть с другой женщиной, он первый нарушил их чистоту, он предал узы близнецов! Все, что случится сейчас — лишь воздаяние, она выдержит, ведь это ее выбор!

Квейг смотрел на женщину, неподвижно лежащую в его постели, и не знал, как к ней подступиться — все равно, что с мертвой переспать. Не то, чтобы у молодого человека был подобный опыт, но другое сравнение в голову не лезло. Разумеется, в свои двадцать два года красавец-герцог давно уже потерял невинность, но все женщины, разделявшие с ним ложе, сами стремились к этому, и еще ни одна не осталась недовольной. Ну уж нет, жена она ему или не жена, а лежать бревном он ей не позволит. Квейг рывком стянул с Ивенны простыню и через некоторое время с удовольствием отметил, что женщина подает признаки жизни.

Когда все закончилось, Ивенна повернулась к мужу спиной и закуталась в простыню. Ничего не произошло, небо не рухнуло на землю, воды не затопили сушу, тонкая нить, связывающая ее с братом, не порвалась окончательно в момент соития. Теперь она знала, что нельзя убежать от самой себя. Она сможет жить с Квейгом, будет ему хорошей женой, другом и советчицей, если боги окажут милость — станет матерью его детей, но никогда не полюбит. Все настоящее, что было в ее жизни — осталось в прошлом, в заснеженном Суэрсене, среди высоких башен замка Аэллин. Впереди — только тени, в ярком обрамлении цветущего юга.

Иннуон поздравил сестру с бракосочетанием письмом, а еще через месяц пришел его подарок: брат-близнец того витража, что Ивенна подарила ему на свадьбу, только жизнь и смерть поменялись местами, Иннуон заменил бога жизни его женской ипостасью, Эарнирой, а вместо Келианы Неотвратимой, которая сама смерть, приказал изобразить Келиана, бога смерти. Долг неизбежно приводит к платежу, но Ивенна не испытала ни гнева, ни обиды. Пусть Иннуон по-прежнему считает, что она виновата в его страданиях, она больше не принадлежит ни брату, ни родовому проклятью. Связь сохранилась, но превратилась в память о навеки утраченном.

Ивенна привыкала к новой жизни, ее персиковую кожу покрыл темно-коричневый загар: дамы в Квэ-Эро не прятались от солнца. Квейг не жалел времени, чтобы познакомить жену с ее новым домом. Они объездили все мелкие городки на побережье, ели руками обжигающе горячую рыбу в деревнях, дуя на пальцы, собирали виноград на празднике урожая, заплывали на острова на маленьком баркасе и кормили нахальных чаек. Ивенна научилась плавать, различать по вкусу, из какого сорта винограда сделано молодое вино, и спать днем в самую жару.

Квейг же первое время никак не мог смириться с тем, как обернулась его женитьба. Днем не было женщины, с которой он проводил бы время охотнее, чем с Ивенной, даже сияющий образ наместницы отступал вдаль, не теряясь, впрочем, из виду полностью. Но ночи неизменно оказывались разочарованием: он не находил в Ивенне ничего особенного. Через месяц после свадьбы Квейг впервые не пришел ночевать в супружескую спальню, проведя ночь с симпатичной служанкой, давно уже вздыхавшей по хозяину. Ивенна ничего не сказала. С тех пор он навещал ее все реже и реже, понимая, что не может отказаться от этих визитов полностью, он все-таки надеялся на рождение законного наследника. Со временем они оба привыкли к такому положению дел и не желали друг от друга большего.

XXXIX

Наместница с раздражением отложила письмо:

— Вы представляете, господин Пасуаш, герцог Квэ-Эро, наконец-то, соблаговолил жениться.

Ванр, честно признаться, не видел в этом ничего удивительного — все герцоги рано или поздно женятся:

— Ваше величество чем-то смущены?