Выбор нового пути борьбы

– Что, тварь? Не хочешь рассчитываться за свои поганые дела? А придётся. От тебя теперь зависит, какой смертью сдохнешь и в каких муках. Нам с тобой «валандаться» нету времени. Учти это! И ещё, Муса, прекращай придуриваться, это тебе не своему говённому президенту мозги пудрить. Ну а ты, – тут он обратился к Егору, – повторяю, не церемонься. У этого негодяя руки по локоть в крови и слезах наших людей. Самое ему место в помойке на корм собакам вместе с его другом Русланом. Этих голодных собак, благодаря нынешней власти и таким, как этот, сейчас развелось слишком много. Сожрут и кости обглодают.

– Он мне не друг, уголовник этот, – простонал пленник.

– Не знаю, лично он представил тебя таковым, Муса.

Он задумался, глядя на корчащегося от боли, но молчавшего пленника. Наконец произнёс:

– Впрочем, есть ещё варианты: говоришь всё чего знаешь, и в зависимости от сказанного либо умрёшь тихо без мучений, за исключением тех, что успел нажить, вздумав обмануть; либо обрабатываем тебе раны и сбрасываем у того дома, который ты указываешь. Учти при этом, в последнем варианте, сообщаемые тобой сведения должны быть легко проверяемые, только тогда мы твою особу доставим туда, куда скажешь, так что не успеешь получить сепсис, и не придётся «оттяпывать» тебе хирургом ногу и пару рук.

– А где гарантии?

– Ну и ну? Господин бывший редакторишка! Какие могут быть гарантии? Посуди сам. Если ты подробно и достоверно сообщаешь нам, зачем ты здесь околачиваешься в обществе никогда не моющихся, вечно страдающих от алкоголизма и наркоты бандитов, то ты нам больше не нужен. Ты своих больше будешь бояться!

Он снова обернулся к Егору:

– Пошарь в его логове хорошенько, не зря же Руслан говорил о его делах.

По его реакции Николаю стало ясно – его провокация удалась. Николай посмотрел на часы:

– Так, сейчас четырнадцать часов пятнадцать минут. Даю тебе, Муса, пять минут на принятие решения. Тут в моём присутствии. По их прошествии ты либо отправляешься на помойку к своему другу, уголовнику Руслану, либо с обработанными ранами оказываешься возле названного тобой дома.

Пока он говорил, пока «текло» отведённое время, Егор не терял времени. Простукивая кончиком ножа пол, оторвал пару досок, вытащил сумку, вроде докторского саквояжа и полиэтиленовый пакет с белым порошком. Тщательно осмотрев сумку, ножом разрезал бок саквояжа, режущим наподобие ножниц устройством, устроенным на его ноже, перерезал пару проволочек внутри, раскрыл и придвинул к командиру. Тот заглянул внутрь. Под толовой шашкой и взрывателем, закреплённым на створке сумки, лежали плотно уложенные пачки дензнаков.

– Так, значит, Ваш друг не врал. Это бандитский взнос в развитии суверенной волчьей республики, а это награда и поощрение на дальнейшие бандитские подвиги – героинчик! Я прав, господин редакторишка, правда, в прошлом.

Он снова взглянул на часы.

– У Вас осталось всего полминуты на размышление.

И тут Муса заговорил:

– Я не Муса, это для этих слухов. Я Рамзан Бекмураев, заместитель министра экономики в правительстве Ичкерия.

Они переглянулись.

– Ты слышал такое правительство? Такую страну?

Егор пожал плечами.

– Сейчас в каждой подворотке собака себя мэром считает, а уж среди бандитов то либо император, либо на худой конец президент. Ичкерия, что это? Какая-нибудь краюха бандитская, управляемая авторитетом?

– У нас не авторитет, а генерал, ещё советский – Джохар Дудаев.

– A-а это тот идиот, который изгнал из своей Ичкерии сорок процентов русского населения, обустроившего и преобразившего этот некогда дикий край? Теперь понял. И зачем же, Рамзан Бекмураев, пожаловал в наши края. Что? В Вашем уже нечем поживиться под мудрым управлением этого генерала Русофоба? Чего тебе не сиделось в этой «малине», всё же как никак начальник среди бандитов и простых чабанов?

– Меня послал сюда сам президент, чтобы я проконтролировал, – и тут он «осёкся», ведь далее неизбежно наступало то, чего предсказал ему этот страшный человек – своих ему придётся бояться больше всех других!

– Ну, давай же, давай редакторишка, «колись»! Чего замер? Мы же знаем чего и кого собирался контролировать и чего уже контролировал, не заставляй нас заниматься твоим членовредительством. Ты ведь уже засвечен по самую задницу! И не просто сдохнешь, мы же постараемся и твою семью, и весь твой тейп туда же отправить, заложив тебя. Один твой саквояж, который исчезнет – на всё потянет!

Скрипнув зубами и сверкнув глазами в лютой ненависти, он продолжил:

– Я должен, в том числе, проконтролировать финансовые поступления в нашу страну. Они все должны пойти на закупку лекарств, тёплой одежды, продовольствия и…, – тут он снова «осёкся»: