Выбор оружия

Деревня на топкой луговине топорщилась своими колючими кровлями. Виднелись причаленные лодки, бегающие ребятишки, несколько женщин в желтых и красных тканях. Повернулись к катеру, смотрели, как он проплывает. Старались угадать, что им сулит появление пришлых людей. Белосельцев, чувствуя их тревогу, помахал. Пулеметчик на корме снял свой канареечный картуз и тоже помахал. Женщины угадали их расположение и симпатию, махали в ответ длинными, тонкими руками.

Зеленая топь исчезла, дюны приблизились. Река медленно поворачивалась, будто повинуясь вращению Земли, и над белой грядой песков, бесконечный, сияющий, возник океан. Солнце из-за перистой тучи распустило прозрачные лопасти, медленно вращало голубыми лучами, и катер вписывался в вечное круговращение Земли и неба, овеваемый воздухом, светом. Там, впереди, где встречалась река с океаном, пресная речная вода вливалась в океанский рассол, речное течение ударяло в океанский прибой, там вздувались прозрачные, полные света волны, всплывали драгоценные сосуды, хрустальные блюда и чаши, возносились стеклянные вазы. Казалось, среди вод и лучей плавают и резвятся полупрозрачные существа, обнимают, целуют друг друга. Ныряют в бирюзовую глубь, подымая прозрачную стену стекла.

Белосельцев, как только увидел океан с колыханием вод и лучей, испытал мгновенное счастье. Ему стало так хорошо, словно эти места были ему знакомы и дороги. Он вернулся сюда после долгой разлуки, узнавая свой дом. Ту обитель, где был когда-то рожден, быть может, не в этой жизни. И после, скитаясь по векам и по царствам, меняя воплощения, искупая грехи и проступки, медленно возвращался обратно, в матку, его сотворившую. Теперь, на южной оконечности Африки, в месте, где встречались океан и река, состоялось долгожданное свидание с родиной.

Катер причалил к дюнам. Солдаты прыгнули в воду, тянули канат, выволакивая катер на отмель. Рулевой крутил колесо, подымая винтом буруны.

– Оставайся здесь, – сказал Белосельцеву Соломао, подбрасывая на руке автомат. – Мы исследуем окрестность. Если что, дай пулеметную очередь. В ленте зажигательные пули, – и ушел с солдатами, оставляя на песке вереницу следов. Мелькнул и исчез над дюной канареечный картуз пулеметчика.

«Зачем пулемет… – блаженно думал Белосельцев, ложась на песок, чувствуя его телесную теплоту. Слушал тонкие вздохи ветра, словно за вершиной прятался игрок на дудке. Глядел на волшебные волны. – Зачем пулемет, когда мы вернулись и ангелы славят наше возвращение…»

Ангелы играли в волнах. Разбегались на берегу, по склону прибрежной дюны. Кидались в море, летя по воздуху, сложив за спиной белые прозрачные крылья. Вонзались в воду, подымая блестящие брызги, погружая головы, спины, розовые стопы. Их не было видно, только резала поверхность острая, как плавник, кромка крыла. Выныривали, сбрасывая с плеч шумные фонтаны воды и света, доставали со дна хрустальные вазы, выпуклые сосуды, показывали друг другу.

Ему было легко и чудесно, словно упала давившая, непомерная тяжесть и он почти лишился веса. Эта телесная легкость, утрата своей земной сотворенности воспринималась как свобода и счастье. В этом месте река сочеталась с морем, небо с водой, а земля через голубой световод соединялась с небом, из которого по прозрачной пуповине стекали творящие силы. Ему было здесь так хорошо и знакомо, словно в этом месте он был спущен на землю, наделен на время внешностью, именем, провел на земле отпущенный срок, и теперь его заберут обратно на небо, вознесут по этому голубому световоду.

Он ждал, когда ангелы кончат играть, заметят его, выйдут на песок в белых, отекающих влагой одеждах, направятся к нему, протягивая руки, готовые обнять его и, взмахнув крылами, унести в лучистую тучу.

Его охватила сладкая сонливость. Он подумал, что это ангелы усыпляют его, чтобы освободить от земного обличья и невесомую, освобожденную от телесности душу унести на небо. Он заснул на песке, слыша нежные посвисты дудок, ласковые удары песчинок, прозрачное колебание света.

Проснулся от голосов. Соломао и солдаты возвращались, устало передвигая ноги, держа на весу автоматы.

– Не здесь… – сказал, подходя, Соломао. – Какие-то остатки посадочной полосы отыскали, но ни следов самолета, ни средств дозаправки… Занесло песком… Лет пять здесь никто не садился…

Они вернулись на катер, запустили мотор. Медленно удалялись вверх по течению. Ангелы продолжали играть в волнах, не заметили Белосельцева, не взяли с собой. С нежностью и печалью он смотрел на стеклянные всплески, думая, что через тысячу лет, в другом своем воплощении, он снова сюда вернется и ангелы его унесут.