Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)

Шли дни. Как-то раз, сидя на холме, он увидел внизу рабыню, бегущую по полю, – по странным, плавно изогнутым тропинкам, проделанным порывами ветра в золотисто-рыжих зарослях. Оставляя за собой след, похожий на кильватерную струю, рабыня добежала до самой реки, где ее догнал конный надсмотрщик землевладельца. Он видел, как надсмотрщик бьет женщину: длинная палка, казавшаяся издалека тоненькой, поднималась и опускалась, но криков женщины не было слышно, потому что ветер дул в другую сторону. Когда женщина наконец упала на прибрежный песок, надсмотрщик спрыгнул с коня и встал на колени у ее головы. Он видел, как что-то сверкнуло, но не знал в точности, что происходит. Надсмотрщик ускакал; чуть позже приковыляли другие рабы и унесли женщину.

Он сделал запись в блокноте.

Тем вечером он рассказал хозяину коттеджа о том, что видел, – когда жена старика улеглась в постель. Тот неторопливо кивнул, жуя дурманящий корень, сплюнул в огонь, а потом рассказал о надсмотрщике. Известно было, что это человек жестокий, который отрезает языки у рабов, пытающихся бежать, потом нанизывает их на бечевку и оставляет висеть у входа в лагерь рабов, близ фермы землевладельца.

Они со стариком выпили крепкого зернового спирта из маленьких чашечек, и тогда хозяин рассказал ему сказку.

Шел по чащобе человек, говорилось в ней, увидел прекрасный цветок, сошел с тропинки, чтобы разглядеть его, и тут же увидел прекрасную молодую женщину, спящую на поляне. Он приблизился к женщине, и та пробудилась. Он присел рядом с ней, завязал беседу и понял, что от незнакомки пахнет цветами – такого прекрасного запаха он прежде не встречал. Аромат был так силен, что голова у него закружилась. Еще немного – и он, опьяненный запахом, мягким мелодичным голосом и застенчивыми манерами женщины, попросил разрешения поцеловать ее. Та, хотя и не сразу, согласилась. Они стали целоваться – все более и более страстно – и наконец соединились в любовных объятиях.

Но уже тогда, с самого первого мгновения, мужчина видел – если закрывал один глаз, – как женщина меняется. Когда он смотрел одним глазом, женщина оставалась такой, какой он увидел ее сначала; когда он смотрел другим, она казалась старше, уже совсем не юной девушкой. С каждой любовной судорогой она делалась старше (хотя это и было видно только одним глазом) – сначала женщиной в расцвете лет, потом зрелой матроной, потом хилой старухой.

Но, закрыв этот глаз, человек видел ее во всем блеске юности – и еще горячее продолжал начатое. А затем он поддавался искушению посмотреть другим глазом и сокрушался, видя, сколь ужасные перемены происходят под ним.

Последние телодвижения он совершал с закрытыми глазами. Открыв их, сразу оба, в миг высшего наслаждения, он увидел, что совокупляется с разложившимся трупом, уже изъеденным червями и личинками. В это мгновение аромат цветов сменился всеподавляющей вонью тления. Но он сразу же понял, что от женщины всегда исходил такой запах, и в тот миг, когда его чресла осеменили лоно трупа, содержимое его желудка изверглось наружу.

Лесной дух к этому моменту держал нить его судьбы с двух сторон – и, распутав ее с того конца, что тянулся к клубку жизни, уволок человека в мир теней.

Его душа разлетелась на миллион кусочков и, разбросанная по миру, дала начало душам всех тех насекомых, которые несут цветам одновременно новую жизнь и старую смерть.

Он поблагодарил старика и сам рассказал ему кое-какие истории, оставшиеся в памяти с детства.

Несколько дней спустя он бежал по равнине за одним из небольших животных. Животное поскользнулось на мокрой траве, споткнулось о камень, перевернулось через голову, упало; ноги его расползлись в стороны, и оно забилось на месте. Он издал громкий победный клич и бросился вниз по склону – к животному, которое пыталось подняться на ноги. Пробежав последние два-три метра, он прыгнул и приземлился на обе ноги рядом с тем местом, где упал зверь, но тот, целый и невредимый, уже успел подняться и убраться прочь, а затем исчез в норе. Вспотев и тяжело дыша, он рассмеялся и постоял некоторое время, чтобы отдышаться, – согнувшись и уперев руки в колени.

Что-то шевельнулось у него под ногами. Он увидел это, почувствовал это.

Оказалось, что он приземлился прямо на гнездо. Пятнистые яйца раскололись, содержимое их испачкало его подошвы, растеклось по траве и мху.

Он приподнял ногу, уже начиная чувствовать терзания. Внизу шевелилось что-то черное, которое переместилось на солнце. Черная головка и шейка. Черный глаз уставился на него, яркий и пронзительный, словно темный камушек со дна ручья. Птица стала бороться и заставила его слегка отпрыгнуть назад – так, словно он босой ногой приземлился на гремучую змею. Безнадежно припадая на одну ногу и таща за собой одно крыло, она упорхнула в высокую траву, потом остановилась сбоку от человека и наклонила голову, словно разглядывая его.