Выбор сердца

Отошли на приличное расстояние. Зарецкий внимательно посмотрел на молодого парня и начал свою речь:

— Есть тут, конечно, и моя вина. Набрал вас, молодых пацанят…

— Баро, но я ж говорю: мы…

— Цыц! Я тебя сейчас не ругаю. Я тебе факты рассказываю. Так вот, набрал вас, молодых, неопытных пацанят и натравил на Рыча. А он матерый волк… Точнее — медведь. К тому же, судя по всему, еще и крышей какой-то обзавелся. И я, как барон, должен был это все предусмотреть, продумать. В общем, виноват я. Но и ты, Федор, хорош. Это так тебя охранному делу учили?.. На первом же выезде в плен попасть?

— Я понимаю все, — угрюмо пробубнил Федор.

— Так вот, парень, я тебе не враг. Ты теперь сам смотри. Если у тебя в сердце страх какой-то появился, чувство неуверенности — лучше уйди из этого дела. Иначе и сам плохо кончишь, и людей, своих подчиненных, подставишь. А вот если это все безобразие ты как урок воспринял, и в тебе силы и злости только прибавилось, тогда другое дело. За одного битого двух небитых дают…

— Баро, это больше не повторится.

— Ладно, парень, смотри. Я тебе верю. Но помни: второго такого случая быть не должно.

Глава 26

Червь сомнения — самый прожорливый зверь в мире. “Иди к Светке” да “иди к Светке”. Слова, сказанные Палычем, не забылись. И в конце концов Максим подумал: “А почему бы не пойти к Светке? Все равно так одиноко, тоскливо, что хоть волком вой. А с ней вдвоем… Может, что-то новое все же выдумают…”

Света встретила неласково:

— Зачем пришел?

— Я хотел спокойно поговорить, во всем разобраться.

— В чем разобраться, Максим?! Твое сердце принадлежит Кармелите. А мне чужого не нужно. Уходи, пожалуйста.

— Аты уверена, что не будешь жалеть, если я уйду?

— Да кто знает, — сказала Света уже спокойно. — И о чем говорить? Уже все, вроде бы, переговорили.

Максим хитро улыбнулся:

— Да нет, Светочка. Имеется у меня интересный повороттемки.

— Ну-ну.

— Знаешь, есть такой прием — переворачиваешь ситуацию и смотришь на нее с другой стороны. Готова ты к приему переворотом?

— Ну давай. Выдумщик!

— Подумай. Если бы, скажем, Антону угрожала опасность, разве ты не попыталась бы ему помочь?

— А конкретней можно?

— Нужно! Давай представим: если бы на месте Кармелиты стоял Антон, кто-то кинул бы в него нож, и Антон упал… Что бы ты сделала? Наверно, развернулась бы и вышла на улицу, подышать свежим воздухом. Так?

— Да что ж я, зверь какой-то? Нет, я… я бы сделала то же, что сделал ты, — озадаченно произнесла Света. Показалось, она даже расстроилась, оттого что ей самой такая простая мысль в голову не пришла.

— Ну вот видишь… А за что же ты на меня кричала, обижалась?

— Н-да, действительно, получается, я не права. Ну, извини меня, пожалуйста. Давай, что ли, мириться будем?

— И будем друзьями. Или больше, чем друзьями?

— Ой, не знаю. Я в последнее время часто жалею, что у нас так получилось.

— Тебе плохо со мной?

— Нет, что ты, очень хорошо. Потому и жалею. Боюсь, что тем больней мне будет тебя потерять.

— Ане надо ни кого терять. Понимаешь: все очень просто. Не нужно никого терять! Просто не нужно терять! Сейчас ты сама должна подумать. И сама решить: будем мы вместе или не будем мы вместе.

— А ты решил?

— Ну я же пришел к тебе.

— Да… Мне нужно подумать.

— Хорошо. Подумай. Сколько?

Что-то в Свете изменилось, она начала вести себя как-то суетливо, прикладывать руку то к голове, то к животу.

— Я… я не знаю. Не торопи меня, пожалуйста. Я думаю… я надеюсь, у тебя хватит терпения.

— Терпения хватит.

— А сейчас лучше уходи…

— Я-то пойду, но с тобой все в порядке?

Света положила руку на лоб и кивнула такой непростой конструкцией…

— Да, со мной все в порядке, ухо… — и, не договорив слово до конца, упала в обморок.

— Света! — Максим успел ее подхватить. — Елки-палки! Света! Что с тобой, Светочка?

Максим поднял ее на руки и уложил на диван. А сам в полнейшей растерянности встал на колени у изголовья.

— Светка! Ты меня слышишь?

* * *

Если у человека засела какая-то мысль в голове, то, что бы ни произошло, все будет служить ее подтверждением. Случай в театре, чуть было не ставший трагическим, еще больше убедил Бейбута в том, что пора собирать палатки и уезжать из города. Как остановился табор в Управске, так и начались приключения, одно другого опасней.

Только как сказать все это Зарецкому? Он такие размышления (проверено) не очень одобрял.

— Ну, Бейбут, чего молчишь?

— Я не молчу, Баро. Я хочу сказать. В этом городе стало очень опасно. На наших детей покушались. Я увожу табор. И хочу, чтобы Кармелита поехала вместе с нами.

— О чем ты? Пока она не стала женой твоего сына, девочка не может покинуть родительский дом!

— Она — невеста моего сына. И я тебе обещаю, что все традиции будут соблюдены.

Баро промолчал, только губы крепче сжал, отчего на лицо легли злые складки.

— На первой же стоянке мы сыграем свадьбу. А до этого с ней будет находиться Рубина. Она ведь ее бабушка.

Баро возмущенно всплеснул руками:

— Ты что, хочешь, чтобы я не присутствовал на свадьбе своей единственной дочери?!