Выбор судьбы

– Кажется, дела плохи, – безразлично промолвил Блум.

– Зато Нат все еще при нас, – Леруа попыталась подбодрить собеседников. – Будем охранять его лучше.

– Удивительно, что она тебя отпустила, когда была так близка к обладанию всеми элементами, – Констанция вяло оглядела юношу.

Внезапно Мэттью раскашлялся, сложившись напополам, отчего его друзья взволнованно встрепенулись:

– Мэтти, – рыжая подскочила к другу и нагнулась, положив руку ему на плечо.

– Ты совсем вымотался, – обеспокоенно промолвил Ник, – тебе нужно отдохнуть.

Маг с волчьим взором выпрямился, вытирая рукавом окровавленный нос:

– Все нормально. Я еще буду помогать в административном комплексе.

– Отставить, солдат, – возразила леди Браунхол. – Ты сейчас же отправляешься домой.

– Но я…

– Никаких возражений.

Блум выглядел раздраженным.

– Мэтт, пожалуйста, – спокойно произнес Мейпл. – Проведай мою маму, скажи, что мы в порядке.

Парень нехотя согласился, после чего чародей переместил его из здания.

– Ладно, бойцы, – Констанция устало схватилась за переносицу, – сейчас мне больше нечего вам сказать. Занимайтесь своими делами. Добровольцев на разбор завалов у нас и так хватит.

Почтительно кивнув, ребята проводили женщину взглядом.

Констанция даже не сумела добраться до телепорта – она зашла в первую попавшуюся подсобку и рухнула на пол от бессилия. Женщина обхватила свои колени руками и вновь почувствовала себя той двадцатилетней девчонкой в разгар войны. Слишком слабой, чтобы помочь кому-то, но со слишком громким именем, чтобы подвести всех. Возвращаться к Редлокам не хотелось – помимо того, что у семьи сейчас был траур; на том столе, который выделил для нее Чарльз, уже наверняка покоились списки погибших. Главе комитета было тяжко от одной лишь мысли, что придется их прочесть. Ко всему прочему, все элементы были уведены у нее из-под носа, и это могло многих заставить задуматься о целесообразности выбора ее кандидатуры на данный пост.

Леди Браунхол спрятала лицо в коленках и принялась качаться из стороны в сторону, едва слышно мыча что-то себе под нос. Вряд ли в этом был какой-то смысл – просто хотелось немного повыть. Сам факт того, что Тамика обыгрывала ее, приводил женщину в бешенство. Надо было думать. Надо было придумать что-то. Новый план. Как спасти всех. Как одолеть главного врага. Надо было… но не получалось.

Услышав, как кто-то пытается провернуть дверную ручку, Констанция тут же отползла в сторону, чтобы ее не задело. Через мгновение в помещении оказался Гринфайер, который поспешил закрыть за собой дверь:

– Что ты здесь делаешь? – хотя его первая реакция и выдавала озабоченность увиденным, сейчас он, как ни в чем не бывало, принялся рыться на одной из полок.

– Отдыхаю вдали от любопытных глаз, – серьезно отчеканила женщина. – А что, не видно?

Мимолетом взглянув на собеседницу, Доминик продолжил перебирать бумажки:

– Тебе уже давным-давно не идет быть той бесполезной молодой девчонкой, – спокойно промолвил он. – Так что соберись.

Глава комитета задумчиво смотрела в стену:

– Почему ты не с сыном? Так переживал за него, когда он ушел из коллегии в неизвестном направлении.

– Он где-то здесь, с друзьями… Они оплакивают погибших. Не хочу им мешать.

– Точно. Помимо горы гражданских, имена которых навсегда осядут в моей памяти, когда я их прочту; за время этого поистине бесчеловечного нападения погиб один из перворожденных.

– Фелиция тоже не пережила нападение, – мужчина попытался изменить направление беседы.

– Да, я слышала, – на грани безразличия ответила леди Браунхол. – Вот только она не должна была биться против Тамики и ее последователей. А Шерман был прекрасным дополнением к нашим силам. Перворожденный. Ты только вслушайся. Даже звучит гордо.

– У нас все еще есть двое других перворожденных, – парировал глава коллегии.

– О да, – реакция женщины граничила с истерическим смехом и нескрываемой злобой. – Один из них, правда, по количеству способностей и уровню владения ими больше смахивает на одаренного, – на мгновение она замолчала. – Точно! А другой еще пару часов назад был готов прикончить своих.

– У нас в запасе есть несколько экстраординарных.

– Ты про нашу пороховую бочку? – фыркнула она.

– Николас.

– А у них есть мой брат.

Гринфайер устало прикрыл глаза.

– Ты так редко называешь его своим братом, что я, было уже, позабыл о вашем родстве.

– Подобные формулировки придают речи эмоциональную окраску. А это нечто противоречащее посту главы комитета.

– Я всегда считал, что ты слишком молода, чтобы занимать этот пост, – рассуждал Дом. – Но с того момента, как тебя избрали, я только сейчас уверился в своей правоте. А ну-ка, прекращай распускать сопли!

– О том и речь, что я не должна этого делать, – возмутилась Констанция.

– Да я не о том, – он махнул рукой. – Ты всегда гнула неправильную линию – если люди увидят, что у тебя есть любимый муж и семейная драма, разрывающая сердце – они не будут уважать тебя от этого меньше. Они увидят, как сильно ты на них похожа.

– В таких вещах легко увязнуть. А выбраться намного сложнее.

– Да перестань, приведи хоть один пример…