Выбрать свободное небо (СИ)

— Слушай, — Владимир даже потряс ее. Слегка. — Если ты меня любишь, если ты решила, что хочешь остаться со мной, если ты даже не смогла рассердиться на меня за скандал со Степаном, тогда… Тогда почему? Из-за звонка?

— Нет. Не только. Я просто решила, решила еще летом, что заставлять тебя жить со мной по причине беременности — это и некрасиво, и неправильно. И подло по отношению к тебе… И я это уже проходила, и не к чему хорошему это не приведет… Володя, что с тобой?

Зубов и сам не понимал. Его трясло. Он и плакал, и смеялся. А когда он смог говорить, то сказал любимой женщине:

— Тереза, какая же ты несусветная дура!!!

* * *

Потом было много всего.

Адвокат, который объяснял родителям восемнадцатилетнего паренька, насколько они попали… Что их ресторан — это еще не повод для их сына так чудить. Мальчишка со стажем вождения в два месяца, который искренне считал, что виноваты в аварии все, кроме него, решившего погонять по кольцевой…

«Скорая», которая увезла Терезу. Спокойствие, которое ее охватило, когда она поняла, что о ней позаботятся, что не надо никуда бежать, не надо ничего предпринимать — кто-то все взял на себя…

Нервная ночь в больнице — к ночи у нее разболелся живот. Огромная гематома, выступившая там, где ее рубануло ремнем безопасности, когда машина после столкновения перевернулась. Мама, которая принеслась, как только узнала о случившемся, и которую положили тут же, на соседнюю койку отдыхать под капельницей — так, на всякий случай, по знакомству…

Видеосъемка, выложенная в сети… Их авария, оказывается, получила название «курьезной» — столько разрушений — и не одного погибшего.

— Так не бывает, — разводили руками сотрудники дорожной полиции.

— Так не бывает, — были с ними согласны аварийные комиссары, подсчитывая, сколько придется выплачивать тем, чьи машины ушли в тотал.

Потом, совсем уж глубокой ночью, Тереза захотела есть. И не что-нибудь, а суши, роллы и все остальное с рисом, рыбой и прочими кальмарами… Владимиру было поручено организовать прокорм Терезы, детей и мамы, к чему он подошел с дотошностью. В конечном итоге накормили все отделение — конечно, тех, кто не спал в половину второго ночи…

Утро наступило ближе к обеду — пока они проснулись, пока поднялись… И началось с грандиозного скандала — Владимир и Тереза обсуждали перспективы их дальнейшей совместной жизни. Анна Яковлевна и мальчики сочли необходимым срочно выздороветь и исчезнуть из палаты.

— Ты подпишешь бумаги о том, что в случае развода дети остаются со мной! — заявила Тереза.

— А ты, — не остался в долгу Владимир, — что мои предполагаемые измены не являются поводом для развода…

— Предполагаемые — это как?

— Это вот как! С кем я, по мнению Интернета, сейчас сплю?

— С кем ты только не спишь!

— Конкретно — с моей партнершей по сериалу. Хочешь фото?

— Не хочу!

— А я не хочу, чтобы ты мне нервы трепала!

Так что, в любом случае, жизнь им предстояла интересная. Но совместная…

А к концу февраля у них родилась девочка. Лизонька.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. НЕЖНОСТИ НЕБА ЧУТЬ-ЧУТЬ

Глава первая

Санкт-Петербург летом — это город, оккупированный туристами. Они везде… На равнодушной Неве, которая ждет изменения погоды, чтобы показать свой норов. На правильных линиях перспектив — те любят покрасоваться и — только между нами — грешат самолюбованием. На доброжелательных каналах — им чаще всего любопытно, кто приехал поглядеть на красоты города, созданного вопреки природе… Да и, наверное, вопреки здравому смыслу.

Гости Северной столицы облепливают набережные, заполняют проспекты, гомонят в скверах и садах — превращают красивый неприветливый северный город в веселый балаган…

— Вы уверены, что я не ставлю вас в неловкое положение? — негромкий мужской баритон был очень и очень выразителен. Можно сказать, прекрасен. В нем явно присутствовал мягкий акцент, согласные звуки выговаривались с нерусской артикуляцией, но, в целом, мужчина говорил по-русски бегло и хорошо.

Его спутница — симпатичная женщина с длинными белокурыми локонами, на высоченных каблуках, в полотняном светлом костюме, легкая, изящная, стремительная — лишь отрицательно покачала головой. С этого вопроса ее друг начинал каждую их встречу — и эта не была исключением.

Она чувствовала себя спокойно, никакой двусмысленности в нечастых, но достаточно регулярных прогулках по городу — тому или иному — не видела. И вообще, «стыдно тому, кто подумает об этом дурно» — так, кажется, говорили древние. Мудрые…

Единственно, что ее напрягало, так это то, что ее британский друг с некоторых пор стал неловко себя чувствовать. Если раньше он задавал этот вопрос по причине хорошего воспитания, то сейчас он был как-то слишком серьезен. И печален. Это ее огорчало. И смущало… Она боялась, что эта неловкость — преддверие чего-то совершенно ей и ему не нужного. Того, что уничтожит их дружбу… А их отношениями она дорожила. И ее-то как раз не терзала мысль о том, что ничего большего она предложить не может. И не хочет… До последнего времени она считала, что дружеские отношения устраивают и его тоже…