Выброшенный ребенок

Жена его, которая была нисколько не лучше мужа, стала еще больше подзуживать его:

— Я бы не позволила так разговаривать со мной. Я думала, ты выбросишь их за дверь. Или ты струсил?

При последних словах она насмешливо посмотрела на Дитриха. В гневе он вышел в классную комнату и поклялся, что отомстит, что и сделал, когда дети наутро пришли в школу. Но так как староста разрешил Иоганну и Пете пока оставаться дома, гнев учителя обрушился на других учеников.

Увидев, как один из старших учеников закурил, учитель взял лучину, заострил ее с обоих концов и сунул в рот мальчику. Тот должен был длительное время стоять в таком положении. Если кто-то не мог выучить катехизис, он должен был часами стоять, держа в высоко поднятых руках Библию. Такие и подобные им мучения учитель применял постоянно.

Вскоре терпение жителей Хайбодена истощилось и Кнельзен был уволен. Он покинул село, ни с кем не попрощавшись. Недолго пришлось ему быть учителем. Вскоре он тяжело заболел и был вынужден несколько лет пролежать в постели. Порой он так кричал, что к нему сбегались соседи. Снова и снова он взывал к Богу и к людям, чтобы они облегчили его мучения. Его телесные страдания усугублялись угрызениями совести. Перед его взором снова и снова представали ученики, которых он мучил, и это не давало ему покоя.

Однажды ночью к больному приехал Дерксен. Кнельзен недавно заснул. Доктор Дерксен стоял у его постели. Некогда всесильный учитель, который противостоял всей деревне и некоторых детей сделал чуть ли не инвалидами, теперь беспомощно лежал перед ним. Вот он открыл глаза, дико посмотрел вокруг и начал бредить:

— Они опять здесь, эти мальчики. Подходите же, я не буду вас больше бить! Дайте мне воды!

Но мальчики не подходили, и Дитрих продолжал бредить.

Дерксен подумал об Иоганне: может быть, было бы неплохо привести его сюда? Он обследовал больного и понял, что не может оказать ему никакой помощи. Утром доктор отправился дальше. По дороге он вспомнил слова, которые Петерс и Вибе сказали некогда учителю, что он не останется ненаказанным — и вот Кнельзен лежит совершенно беспомощным.

В Хайбодене появился новый учитель — Франц Дик. Он тоже был строгим, но не таким, как Кнельзен. Наш Иоганн снова пошел в школу. Однако учился он недолго, так как школа опротивела ему в первые годы.

Еще несколько раз случалось так, что он вечерами убегал из дома, так как злая тетя, как ее называли, снова и снова хотела причинить ему вред. Заметив ее, он убегал на гору и прятался там между камнями. В то время как другие дети спокойно играли у себя дома, Иоганн в страхе сидел в своем укрытии и смотрел по сторонам, внимательно прислушиваясь ко всякому шороху, затравленный, как гонимый собаками лисенок. Мария Дерксен в такие дни со слезами ожидала возвращения Иоганна.

Однажды вечером к Дерксенам пришла Маргарита Гардер. Не видя Иоганна, она спросила:

— Что, бедный мальчик снова убежал?

— Да, его мать опять в деревне. Как только Петя Пеннер, с которым он играл, сказал, что злая женщина снова в деревне, он сразу же убежал и, наверно, все еще находится в своем укрытии. И когда только это кончится? — тяжело вздохнула Мария.

Возможно, удивленные читатели спросят: неужели деревня не могла взять ребенка под свою защиту? Конечно, это можно было бы сделать. Однако, к сожалению, «доброе старое время» имело и теневые стороны. Люди были вынуждены бороться за свое существование, и для нравственного развития человека оставалось мало времени. Школа находилась в зачаточном состоянии. Среда, окружающая колонистов, в культурном отношении была значительно ниже.

Колонисты были вынуждены вживаться в чуждую для них обстановку и привыкать к новым методам ведения хозяйства. Многие не могли выбраться из бедности; отношения между бедными и более зажиточными в деревнях оставляли желать лучшего. Часто дело доходило до конфликтов. Учителя, подобные Кнельзену, оставляли в душах детей плохой след. Бедные жаловались, что их часто обманывают и обсчитывают. Батраки, в большинстве случаев русские, часто испытывали на себе жестокое обращение со стороны хозяев. Лучшие жители деревень, и среди них проповедники, старались делать, что можно, и не безуспешно: медленно, но неуклонно общее положение становилось лучше.

БЕЗ ПРИЕМНОЙ МАТЕРИ

У Марии Дерксен была очень чуткая душа. Она сильно переживала из-за того, что Иоганну приходилось терпеть так много несправедливостей, не могла равнодушно слушать рассказы мужа о различных неприятных происшествиях в колониях. От этого у нее пропадала радость, интерес к жизни, ее здоровье слабело. Однажды она пожаловалась на свое состояние Маргарите Гардер:

— Если бы школьное ведомство взяло Иоганна под свою защиту, чтобы он перестал прятаться! Я боюсь, что он потеряет и меня. Часто мне хочется, чтобы он умер прежде, чем я уйду отсюда.

Маргарита поговорила об этом с женой Вибе. Та тоже обвиняла школьное ведомство и жалела бедного Иоганна.