Вычисляя звезды

Басира была хорошим, вдумчивым математиком, но я получала искомое значительно быстрее ее, поскольку в основном считала в уме. Не знаю даже, откуда у меня взялся карандаш, но как только Басира произнесла необходимые цифры вслух, я их записала на той же самой странице, на которой сверху красовались «Круги Клири», и принялась, как и мои коллеги-вычислительницы, считать.

Натаниэль меж тем повернулся к Клири.

– Скажи астронавтам, чтобы без церемоний немедленно выковыривали стопорную шайбу.

– А что насчет герметичности?

– Даже если модуль и не будет держать воздух, то все же такой расклад даст им больше шансов на благополучную стыковку, чем если у них будет открыт люк.

Клемонс кивнул.

– Скажи им, что вскоре они получат все необходимые данные, и тогда им экстренно следует приступить к процедуре маневра.

Бывает, что цифры сами собой вырисовываются в моей голове. Так случилось и на сей раз, но я все равно перепроверила полученные мною результаты, поскольку отлично понимала, что у Малуфа и Бенкоски – всего один-единственный шанс на спасение.

– Канзас, шайбу мы извлекли, но уплотнение, как и предполагалось, серьезно повреждено – отсутствует участок длиною почти в дюйм. Люк задраили. Следует ли нам теперь подать в отсек воздух?

Вернувшись уже к своему столу, Натаниэль тут же воскликнул:

– Ни в коем случае. Возможно, вам удастся при неблагоприятном стечении обстоятельств в дальнейшем перенаправить воздушную смесь в скафандры.

У нас были сотни томов расчетов того, что может пойти не так на околоземной орбите либо даже на пути к Луне и как с соответствующими проблемами бороться. Но радикально травящий воздух люк? И необходимость стыковки с орбитальной станцией менее чем через сорок минут? Разумеется, ничего подобного в наших талмудах не содержалось.

Атмосфера в Центре управления полетом потрескивала от напряжения неимоверной сосредоточенности, но мы все переговаривались меж собой так, будто обсуждали погоду, а Клири обратился к астронавтам, будто всего лишь лимонад им предлагал:

– Подтверждаю наличие нарушения герметичности. Не открывайте, повторяю, ни в коем случае не открывайте клапаны подачи воздуха в модуль, а в самое ближайшее время вам будут предоставлены все необходимые данные для осуществления сближения вашего модуля с «Лунеттой».

– Подтверждаю, Канзас. Мы остаемся в скафандрах.

Продолжая выводить на бумаге уже запечатленные в моем мозгу цифры, я взглянула на часы, и меня точно холодом обдало.

12:32.

Еще бы чуть-чуть, и было бы безвозвратно поздно!

– В 12:35 им следует запустить на полную тягу в течение сорока четырех секунд маршевый двигатель…

Кто-то едва слышно выругался, узрев, что на листе передо мной лишь только цифры и напрочь отсутствуют какие-либо расчеты, но мне на чье-либо мнение тогда было ровным счетом плевать, я размеренно продолжала:

– Через десять минут затем они окажутся в зоне непосредственной видимости со станцией «Лунетта», тогда им следует начать маневр заход на стыковку. – Я подняла карандаш от листа бумаги, на котором и в самом деле вывела только цифры, соответствующие исходным данным и своим окончательным расчетам. – Также им необходимо заблаговременно связаться со станцией и попросить станцию корректировать их курс в процессе сближения.

Натаниэль сделал шаг ко мне. Вдохнул, как будто собирался спросить, полностью ли я уверена в только что сказанном, а затем кивнул и посмотрел на часы.

Было 12:33.

– Неукоснительно следуй тому, что она предложила.

Клири обратил свой взгляд на Клемонса и, поколебавшись долю секунды, кивнул, а затем слово в слово повторил то, что менее чем минуту назад было сказано мною, и, судя по размеренности и монотонности его голоса можно было подумать, что информацию эту он зачитывает со страниц папки, только что взятой со стеллажа библиотеки.

Бенкоски ответил со спокойствием, под стать спокойствию Клири:

– Принято, Канзас. Запускаем двигатель.

Следующие полчаса тянулись и мчались стремглав одновременно. Как на то посмотреть.

Сама не знаю, как оказалась у стола, за которым сидели Миртл и Басира, и принялась вместе с ними отслеживать траектории полета двух космических кораблей.

Вскоре к громкой связи в зале подключилась «Лунетта»:

– Мы отчетливо видим модуль. Различаем даже детали его конструкции.

Модуль все еще был в нескольких милях от станции, и если пилотирующий его астронавт допустит сейчас хотя бы малейшую ошибку, модуль проскочит мимо и ошибку исправить уже не удастся.

– Ноль целых семь десятых мили до цели. Приближается со скоростью тридцать один фут в секунду.

Теперь все зависело от Бенкоски. Он с нами, да и вообще ни с кем не разговаривал, поскольку летный врач приказал астронавтам в модуле, дабы сберечь наличествующий кислород, по возможности хранить молчание.

– 2724 фута. Скорость – 19,7 фута в секунду, – доложила «Лунетта».

Совсем близко. Пожалуйста, пожалуйста, пусть с ними все будет в порядке.

– 1370. 9,8 фута в секунду.

– Канзас. «Лунетта». Мы тормозим. – В голосе Бенкоски слышались хрипы.

Я обменялась взглядом с Клири.