Выдержал, или Попривык и вынес

Экертъ раскололъ одинъ и нарзалъ кусочками. Баскомъ подмигнулъ мн и поднесъ одинъ изъ кусковъ къ носу кошки. Она выхватила, съ жадностью проглотила и требовала еще!

Мы молча хали наши дв мили обратно, отстоя далеко другъ отъ друга. Впрочемъ, молчалъ я, а Баскомъ ежеминутно тузилъ и проклиналъ свою лошадь, хотя она вела себя совсмъ хорошо. Когда я повернулъ къ себ домой, то Баскомъ сказалъ:

— Продержите лошадь у себя до утра и нечего вамъ разсказывать эти пустяки молодежи

ГЛАВА VIII

Мы съ большимъ вниманіемъ, чуть не вывернувъ шеи, ожидали и слдили за появленіемъ «верхового-почтаря» (pony-rider), летучаго посланника, который прозжалъ, развозя письма, пространство отъ Сентъ-Же до Сакраменто, 1900 миль, въ восемь дней! Подумайте, что могутъ вынести животное и несчастный смертный! Верховой почтарь былъ обыкновенно человкъ маленькаго роста, полный энергіи и большой выносливости. Онъ не могъ обращать вниманія на время и погоду; день, ночь, зима, лто, дождь, снгъ или градъ были для него безразличны, онъ всегда былъ обязанъ быть на-готов, чтобы тотчасъ же вскочитъ въ сдло и мчаться, какъ вихрь, по своему опредленному пути, несмотря на то, гладка ли дорога или бжитъ она, едва замтная, черезъ горы и овраги, черезъ мста безопасныя или тамъ, гд кишатъ враждебные индйцы! Верховому почтарю некогда было лниться; онъ длалъ безъ остановки 50 миль какъ придется: днемъ, при лунномъ свт, при звздномъ неб или во мрак. Онъ обладалъ всегда великолпною лошадью рысистой породы, холеной и береженой, длалъ на ней съ быстротою молніи десять миль и прилеталъ на станцію, гд два человка держали уже подъ уздцы нетерпливо ждавшаго свжаго коня. Моментально онъ и почтовая сумка оказывались на другой лошади и оба исчезали изъ виду, какъ молнія. Одежда почтаря была тонкая и плотно прилегавшая къ тлу, сверхъ всего онъ носилъ широкій плащъ, на голов маленькую шапочку, а панталоны затыкалъ въ сапоги, какъ длаютъ здоки на скачкахъ. Онъ не былъ вооруженъ и на немъ ничего не полагалось лишняго, такъ какъ почтовая плата за всъ была пять долларовъ за письмо. Въ его сумк преимущественно находились дловыя письма, а простой корреспонденціи было мало. На его лошади тоже не было ничего лишняго, на ней былъ только признакъ сдла и никакого покрывала, она имла легкія подковы, а иногда и он отсутствовали. Маленькіе, плоскіе почтовые карманы по бокамъ были такъ малы, что туда могла помститься только дтская книжка, но въ нихъ было много важныхъ, дловыхъ документовъ и газетныхъ сообщеній, и все это было написано на тонкой и прозрачной бумаг, для уменьшенія вса и объема. Почтовая карета проходила отъ ста до ста двадцати пяти миль въ сутки, верховой же почтарь около двухъ сотъ пятидесяти. Всхъ верховыхъ почтарей въ ежедневномъ разгон было 80, ночь и день скакавшихъ отъ Миссури до Калифорніи; 40 человкъ отправлялись на западъ и 40 на востокъ, въ распоряженіи ихъ было 400 прекрасныхъ коней, которые, благодаря этому, всегда были въ движеніи. Мы имли съ самаго начала непреодолимое желаніе видть «верховаго-почтаря», но какимъ-то образомъ, вс они обгоняли насъ или встрчались намъ по ночамъ, такъ что мы только слышали свистъ и гиканіе, а привидніе степей исчезало прежде, чмъ мы успвали кинуться къ окну; но теперь мы его поджидали ежеминутно и радовались, что увидимъ его днемъ. Вдругъ кучеръ закричалъ:

— Вотъ онъ детъ!

Вс мы высунулись въ окно и глядли во вс глаза. Далеко, въ безграничной дали ровной степи, взорамъ нашимъ представилась на горизонт черная точка, ясно движущаяся. По крайней мр, мн такъ казалось! Черезъ секунду или черезъ дв обозначились лошадь и сдокъ, которые то поднимались, то спускались и стремительно неслись къ намъ, подвигаясь все ближе и ближе и тмъ все ясне и ясне обрисовываясь; наконецъ, до нашего уха доносится топотъ копытъ, еще секунда — и возгласъ привтствія раздается съ козелъ нашей кареты, со стороны же верхового безмолвный взмахъ рукой, и лошадь и сдокъ моментально, къ нашей досад, пролетаютъ мимо, какъ метеоръ.

Все это произошло такъ быстро, что, если бы не оставшійся слдъ брызнувшей пны отъ лошади на одной изъ почтовыхъ сумокъ, мы могли бы еще сомнваться, видли ли мы въ дйствительности лошадь и человка.