Выдуманный Жучок

Стёпка быстро-быстро кивает. Рискнуть головой он готов всегда, это вам не волосы стричь. Он перестаёт плакать.

— Я тебе вечером расскажу перед отбоем, — обещаю я, — если ты тренировку выдержишь.

— Какую? — спрашивает Стёпка, не замечая, что Тося берёт в руки машинку.

— Какую-какую. Тренировку нервов. Нельзя плакать весь вечер. А то вдруг расплачешься на задании. И враги поймут, что ты тайный агент. И нам всем крышка.

— Враги?!

Стёпкины глаза горят.

— Всё — вечером. После тренировки.

— А теперь девчонки, уходите! — командует Тося, добривая Стёпкину голову. — Я агенту клизму ставить буду.

Стёпка морщится, готовясь к плачу, но тут же одёргивает себя, видно, вспомнив про «тренировку».

Мы молча идём к Аниной палате.

— Что, даже не спросишь, что я придумала? — не выдерживаю я.

— А зачем? Всё равно сама расскажешь.

— Вот ты какая, Анечка. Ну и ладно. Я тебе ничего не расскажу. Скажу только, что тебе надо связать куклу «вуду».

— «Вуду»?!

— Не хочешь возиться с колдовством?

— Да нет. Мне кажется, это сложно.

— Ничего сложного! Она маленькая, вот такая. Один глаз. Чёрные кудряшки. Да, и сделай так, будто глаз обведён зелёным.

— Слушай, это похоже на…

— Да. На неё и похоже.

Вечером я вылавливаю из второй интенсивки Стёпку-растрёпку. Он лысый, как «Беби бон», но всё такой же упрямый.

— Не буду я есть твой бутерброд дурацкий, — кричал он маме, когда я просунула в палату голову.

— Ладно, подготовку ты почти прошёл, — сказала я Стёпке таинственным голосом, — осталось дождаться ночи.

— А если я засну?

— Агенты не спят по ночам, а дежурят. На тебе средство от засыпания.

Я протягиваю ему аскорбинку, взятую у Тоси.

— Похоже на витамины, — сомневается Стёпа.

— Вот тебе инструкция, если не веришь. Видишь, чёрным по белому написано: «средство от засыпания».

— Вижу, — кивает Стёпка, держа инструкцию вверх ногами.

— Хорошо. Осталось дать клятву. Поклянись, что никогда не засомневаешься ни в едином пункте задания и всему поверишь.

— Никогда не засомле… засомну…

— Ладно, принят. И последнее: надо съесть бутерброд с колбасой. Только не с сыром, а с колбасой. Настоящие агенты едят только бутерброды с колбасой.

Ночью меня будит Аня.

— Довязала, — шепчет она, — и положила на скамейку.

Я зеваю, киваю и вылезаю из тёплой постели — будить Стёпку. Но Стёпка и так не спит.

— Где? Где задание? — бросается он к нам от дверей.

— Вон, — я показываю на скамейку в коридоре.

На ней спит медсестра, укрывшись простынёй.

— Так это же Тося, — разочарованно шепчет Стёпа.

— Выше нос. Ты же обещал всему верить. Посмотри на другую скамейку.

— На ней пусто.

— А кто должен быть?

— Не знаю. А, другая медсестра. Лидка.

— Правильно. Посмотри, что там лежит.

Стёпка спешит к скамейке и, обнаружив связанное Аней страшилище, еле сдерживает крик ужаса.

— Вот именно, — говорю я, — Лидка — не просто медсестра. Она колдунья.

— Как? — пугается Стёпка.

— А вот, смотри, на ночь она превращается в такую вот куклу.

— Вот почему она такая злая!

— Да. Надо её обезвредить и сделать доброй.

— А как?

— Понимаешь, у колдуний — самое опасное место — рот. Они им заклинания выкрикивают. Поэтому Лидку можно обезвредить только когда она в маске.

— Но она не носит маски, — возражает Стёпка, — хотя нет, носит! Она завтра на операцию маску нацепит.

— Вот именно. Короче, агент Степан. Как только она на операции наденет маску на рот, сразу скажи: «Джигети джиг, джигети джиг». И она станет доброй.

— Запомнил, — кивает важно Степан.

— Ну ты и врушка, — шёпотом восторгается Аня, провожая меня в палату, — я бы так никогда не смогла.

— А я бы такую куклу убедительную никогда не связала бы. Бр-р, вот страшила. Даже мне не по себе стало.

— Погодите, — окликает нас Стёпка тихо, чтобы не разбудить спящую Тосю, — а как же я на операции говорить буду? Мама говорит, я засну.

— А у тебя средство от засыпания есть, забыл? — говорит Аня.

— А ты неплохо учишься, — удивляюсь я, когда довольный Стёпка возвращается к себе.

— Угу. Только тебя учить вязать всё равно не стану, извини. Терпеть не могу кого-то учить.

Утром Лида увозит на каталке в операционную Стёпку. Он маленький, лысый, голый, под одной простынёй.

Но не напуган ни капельки: напряжённо смотрит на Лидку, ожидая, когда же она нацепит маску.

Мы околачиваемся у дверей его палаты.

— Только вот как нам Стёпку убедить, что Лида перестала быть ведьмой? — размышляет Аня. — Она же не вернётся к себе на скамейку. И добрее вряд ли станет.

Мы с Жучком думаем-думаем, но ничего не приходит в голову ни мне, ни ему.

— Ой, — подскакивает Аня, — а мы «вуду»-то со скамейки не забрали!

Мы спешим к лавочке, но она пуста.

— Наверное, уборщица выбросила, — с сожалением говорит Аня, — жалко, там очень интересная вязка была.

Наконец привозят Стёпку. Он белый-белый, но дыхание ровное. Лида осторожно перекладывает его на кровать, помогает матери закутать в одеяло, натянуть-тёплые шерстяные носки. После наркоза всегда жутко мёрзнешь. Когда он приходит в себя и откашливается, то первым делом шепчет:

— Задание выполнено.

— Молодец, агент, — шепчу я в ответ, — будешь представлен к награде.