Выдуманный Жучок

Девушка очень хорошенькая. Она из другого мира — того, где праздник, конфетти и шампанское в фужерах, а не пластиковых стаканчиках. Мы с Аней присели на корточки и следим за ней в приоткрытую дверь каморки. Галюха по-прежнему храпит.

Я слышу, как Аня затаила дыхание. Я и сама не могу оторвать глаз от вздёрнутого носика, от изящной талии, затянутой широким ремнём поверх дублёнки, и грациозного движения, с которым девушка опускает телефон в сумочку. Она похожа на фею Динь-Дилинь из «Питера Пэна». Кажется, от одного её прикосновения исчезнут твои синяки под глазами и сухая кожа на руках, и ты засияешь, как ёлочный шарик.

Девушка снимает с головы шарф. Под ним обнаруживается маленький, похожий на ободок, серебряный кокошник. Ах, вот она кто!

Девушка снимает и дублёнку. Мы с Аней одновременно вздыхаем, втягивая в себя аромат её духов — нежный, свежий, как запах первого снега.

Девушка сдула пыль со стойки гардероба, положила на неё дублёнку и принялась что-то искать в сумочке.

Хлопнула входная дверь. Влетел парень, высокий, несуразный, в коротком чёрном пальто и джинсах. Он похож на Дон-Кихота: тонкие и длинные руки-ноги, жидкая бородка. Под мышкой зажат посох, в руках два мешка.

— Ты уже тут? — обрадовался он.

Прислонил к стене посох, который тут же грохнулся, бросил мешки и ринулся к девушке. Подхватил её на руки и закружил. У меня сжалось сердце, ладони вспотели и я услышала Анино тихое: «Ух ты!».

— Осторожно! — вскрикнула девушка, но было поздно: содержимое сумочки рассыпалось по полу. И бутылочка духов, и цилиндрик помады, и коробочка с тенями, и кошелёк. Половина добра укатилась под стойку гардероба.

— Прости, принцесса, — выпалил парень, смешно согнулся и стал подбирать девушкино добро.

— Саша, какой ты неловкий! Ужас! Хорошо, духи не разбил. Дай сюда помаду, я её искала.

Пока она, сосредоточенно глядя в зеркало, обводит губы ярко-розовой помадой и правда становясь похожей на принцессу, парень снимает пальто, достаёт из одного мешка тулуп Деда Мороза и натягивает его на свитер с джинсами.

— У тебя ничего не изменилось? — спрашивает он, прилаживая белую бороду, — может, поедешь с нами в «Университетский»?

— Я тебе уже говорила: у меня болит нога. И Новый год я хочу встретить с родителями, а не за сто километров от Москвы.

— За пятьдесят. Мы же туда на машине едем.

— На твоей-то колымаге?

— Могу заказать для тебя тыкву на колёсах.

Девушка молча забирает у него мешок, из которого он вытащил тулуп, и вынимает оттуда серебристую шубку и накладную косу.

— И вообще, — не сдается парень, — зачем ты записалась на практику, если у тебя болит нога?

— Это мой долг — веселить больных детишек, — гордо говорит девушка.

Она прикалывает косу и расправляет шубку.

— А я думал, затем, чтобы к Пал Палычу на курс попасть, — бурчит парень, — он ведь любит тех, кто по больницам детей развлекает.

— Что-что?!

— Ничего.

— Не судите по себе, юноша. Я лично развлекаю детей, потому что это очищает мою карму.

Девушка бросает взгляд на лестницу, которая уводит к нам, в нейрохирургическое.

— Вот только ЭТИХ не люблю. У которых химия.

Я чувствую, как напряглась рядом Аня.

Парень поднял посох и уставился на Снегурочку.

— Почему?

— Их невозможно заставить смеяться. Хоть об пол бейся. В глазах такая тоска… Мне их так жалко, так жалко. Вчера в РДКБ я расплакалась, и у меня тушь потекла. А запасной не было.

— Это горе, — согласился парень, — ну, что, Снегура, тебя наверх на руках тащить?

— Зачем?

— У тебя же нога болит.

— Нет, я потерплю. Ради больных детишек.

Они отправились наверх, так и не заметив нас в Галюхиной каморке.

Наше убежище сразу перестало напоминать Олимп. И нектар — не нектар, а подкрашенная чаем ржавая вода. И Галюха — никакой не Зевс, а толстая вахтёрша, спящая лицом к стенке. Правда, пакетик так и висит над её спиной. Хороша вахтёрша, пропускает сюда всяких отвратительных личностей. Чтобы не встречаться с Аней взглядом, я отвернулась. И разглядела на полу что-то светленькое.

— Ань, там какой-то листик. Наверное, у Снегурочки из сумки выпал.

Аня не повернула головы. Всё смотрела вслед студентам из театрального.

— Снегурочка хромать забыла, — наконец сказала она, — тоже мне, актриса.

Я выбралась из каморки и выудила из-под гардеробной стойки листок с цифрами. Билет на поезд. До Хельсинки.

— Давай билетик парню отдадим, — предложила Аня, — пусть знает, что его Снегура не с родителями Новый год собралась встречать.

— Погоди, — ответила я и погладила Жучка, примостившегося у меня на плече, — есть идея получше.

Я вернулась в каморку и задула спонсорскую свечку.

Дальше все получилось и смешно, и стыдно, и неудобно.

Мы обогнали студентов на лестнице. Представились. Что вы, что вы, никакой химии, никаких шунтов! Просто мы упали с кроватей и нас держат с подозрением на сотрясение мозга. У нас лёгкое заболевание, не беспокойтесь. Можно, мы донесём ваши мешки? Спасибо!

Пока Тося обрабатывала руки студентов дезинфицирующим раствором и заставляла надеть бахилы (длинные, тряпичные, тёмно-зелёные), мы положили мешки на кресло-каталку и нашли в палате Серого.