Выдумки

Солнце закатилось за горизонт, комната Ани погрузилось в полумрак. Свет фонаря слабо светил в окно. Она смотрела на подоконник, где тенью обросли деревянный крестик и икона божий матери. «Помоги хоть сегодня» подумала она. Мысли её прервались от тяжёлых шагов за дверью. Топ-топ, топ-топ. Тишина. Ручка двери повернулась, со скрипом открылась дверь, и на пороге засветились глаза её матери.

– Ты уроки сделала? – сказала Марина Витальевна, грубым, писклявым голосом.

– Да, мам, – еле выдавила из себя Аня.

– Ух, тыж.

Марина Витальевна, ругая себя матерными словами, потопала на кухню. Аня почуяла запах гари. Опять она забыла про ужин, все её судоку, так мать успокаивалась после тяжёлой работы на почте. Аня шагнула и почувствовала под ногами что-то твёрдое. Это был дневник. В котором она записала свою мысль и уронила на пол.

В двери сначала появился нос Ани, потом очки с огромными линзами. Она осторожно пошла на кухню, где что-то упало так резко, что Аню парализовала на секунду от страха. Когда она вошла на кухню, то увидела, как мама соскребала с противня что-то черное в мусорное ведро.

От дыма у Ани резало в глазах. Она не стала долго стоять, вдруг ей попадёт за что-нибудь. Рукой скользя по гладким обоям, Аня попятилась назад ища вход в свою комнату. Она зашла к себе. Возле кровати упала на колени и начала искать дневник.

Она села за стол, включила лампочку. Мерзкий жёлтый свет затопил стол. Аня открыла дневник, где было написано «Мама я беременна». Вырвав страницу она оглянула комнату, и не найдя место выбросить засунула себе в карман.

Аня легла, сердце так стучало что можно было забить гвоздь. Руки и ноги её немели. Тонкими ручками она схватилась за живот и проклинала, что родилась женщиной.

Монеты

Задорный ветер подхватил с кончиков сугробов кристаллики снега и забросил за шиворот Агзаму. Тело его покрылось мурашками, зубы застучали. Ему было не привычно в старье, после своей кожаной куртки на меху. Он стоял возле трёхэтажного гипермаркета, вглядываясь в лица прохожих. На первом месте для него не встретить знакомого, а уже потом подойти и попросить мелочи. Он не хотел подходить к каждому, ему нужен был один-единственный человек, который даст всю сумму.

Агзам работал консультантом в автосалоне. Те, кто приходили за машиной в одежде ниже стоимости его, то от них он старался держаться подальше, и смотрел на них сверху вниз. За последних пол часа Агзам ощутил на себе этот взгляд, свой. Эх, если не его привычка пропивать все деньги, не стоял бы он здесь. Да ещё похмелье подгоняет купить баночку пива.

Чтобы немного согреться, Агзам потертым ботинком вырыл нору в сугробе. Но он не пропускал ни одного прохожего и обдумывал, что на них может подействовать: жалость или внезапность. Этот анализ он делал незаметно для других, только сверкал глазками, как радаром и понимал кто жадина, а кто нет.

Агзам заметил, что к углу гипермаркета подошли две девчонки, и по-видимому, обсуждали что-то важное. Девчонка, которая стояла к нему спиной топала ногой и поднимала над собой руки. Вторая стояла, обняв себя. Агзам не слышал их голоса морозный ветер уносил их с собой на север.

Агзам продолжал рыть тоннель ботинком. Он поднял глаза и увидел старенькую женщину с широкими глазами, в них считалась человеколюбие, такие глазки не могли пройти мимо. В руках она несла синий надутый пакет, похоже, там было ватное одеяло.

Старушка приближалась. Он начал репетировать в голове «Не вините меня…». Агзам подумал, что это подходящие слова, а дальше импровизация. Ему казалось, что всё в ней благородное и походка, и взгляд.

Оставалось пару метров, Агзам хотел, шагнул ей навстречу, но застрявшая нога осталась в норе, и он предстал перед ней на одном колене и дабы не упасть схватился за её костлявую руку.

– Вы что? Вам плохо? Вставайте! – шёпотом заговорила бабушка.

И тут Агзам решил сыграть роль. Слова его были наигранными, как в дешёвом театре.

– Ой, мать. Силы кончились, не могу уже. Третий день не ел, – он старался делать голос жалостливым. Его голова была опущена, а руку её сжал сильнее, – дай на хлеб, а? Умираю.

– Ой, ой. Погоди, ща. Секунду.

Старушка еле вырвала свою руку из его тисков и залезла в карман куртки и достала помятую сто рублей. Дрожащий рукой протянула ему со словами.

– Хватит?

– Ой, спасибо, – Агзам схватил купюру и засунул к себе в карман, – дай бог тебе здоровье мать.

– Может покормить тебя, я как раз пойду обратно. Пса надо покормить. И тебе принесу. Здесь будешь?

– Да, мать, – он говорил обычной речью и не мог дождаться, когда старушка уйдёт по своим делам.

– Хорошо, – сказала старушка и ушла домой.

Агзам почувствовал, что за рукав тянут. Он обернулся и увидел девчонку, которая недавно топала ногой и доказывала, что-то своей подруге. Её тонкие брови нахмурились, а вид был озабоченный.

– Катя ты чокнулась, – крикнула её подруга, которая стояла в десяти шагов от них. Агзаму смешным показалось сердитая девочка с огромным белым помпоном и краешек его рта дёрнулся.

Катя протянула руку, разжала кулак и на её варежки лежали две монеты по десять рублей.