Выдыхай (СИ)

Рэдлайн, как и Турбо, знатно попортил кровь не столько даже самому профессору Цету, сколько Карданвалу, которому докладывалось обо всех внештатных ситуациях лично. Не пошло у магната это дело, причем с самого начала! До первого заезда три дня, даже квалификации еще не было, а его люди у себя на базе ловят уже вторую крысу, мечтающую сообщить обо всей этой далеко незаконной деятельности, куда надо. И эти обстоятельства не могли не нервировать! Если в прошлый раз МакКинли тихо пристрелила Турбо, как паршивую собаку, не поднимая лишнего шума, то сейчас Майлз, естественно, не самолично, а через Цета, решил устроить «показательную порку», чтобы, если вдруг среди команды нашлись бы те, кто хоть на секунду могли бы усомниться в способностях Большого Босса, они бы пересмотрели свои взгляды на мир и лишний бы раз на рожон не лезли.

Более того, раскрыв личность Американца, новость о котором в короткие сроки наделала столько шума, Карданвал и слегка пошатнувшийся авторитет укрепил в глазах подчиненных, и, словно бы невзначай, заставил их с настороженностью относиться к каждому человеку, находящемуся поблизости. Рэдлайн же использовал чужую личину для маскировки. Кто знает, сколько еще таких могло бы отыскаться!

Тяжелый кулак Ивана с силой прилетел Американцу в солнечное сплетение, заставив того подавиться воздухом. Стул, к которому был привязан агент Рэдлайн едва ли не завалился назад, но кто-то из прочего пресмыкающегося здесь сброда вовремя поймал его, вновь ставя на четыре ножки. Род еще ничего не сказал — рано его головой о каменный пол прикладывать.

Рэдлайн же сейчас размышлял о своем павшем товарище, прикидывая в уме, сколько они смогли вытянуть из него. Цундапп был человеком изобретательным, и от этого слабо верилось, что прошлый допрос ограничился лишь банальным избиением. Цет всегда делал все немного пафосно, с жутким кровопролитным размахом, поэтому американец даже бы и мечтать не смел о тихой смерти от простого выстрела в голову.

От удара Ивана кололо легкие и нужно было время, чтобы спокойно вздохнуть, не опасаясь, что кислород может вновь внезапно и также резко закончиться. На губах неприятной корочкой запеклась кровь: собственная — из носа, и немца — из содранных костяшек. Иван сжимает темные волосы агента, вынуждая его вскинуть голову, и еще секунду назад занесенный над аристократическим лицом американца кулак с противным хрустом ломает Рэдлайну нос. Крови становится заметно больше.

Невозможно вскинуть руки, невозможно принять ни единой попытки защититься. Следующий удар — вновь в район грудины, опрокидывает Рода на пол. Ни секунды, чтобы опомниться, чтобы вздохнуть. После удара тяжелым ботинком, Род отчетливо ощущает, как ноет пара сломанных ребер.

Больно, но не смертельно. Такая боль — не повод говорить им то, что они желают услышать. Если Турбо, как и планировал при детальной разработке их плана, сказал им про Американца, значит они, все же, невероятно глупы, чтобы выпытывать эту информацию у него. То, что им нужно, хранится на электронном носителе, который Рэдлайн передал другому человеку еще в самом начале вечера. Ему нечего сказать ни сумасшедшему профессору, ни остальным, здесь собравшимся. Он просто будет терпеть это избиение, сколько сможет. Потом лишь остается надеяться, что его убьют, пока он будет пребывать в бессознательном состоянии.

Поставленная на сломанные ребра стопа в черном лакированном ботинке заставила американца слабо застонать сквозь зубы. Он запомнил злую, язвительную усмешку склонившегося над ним Цета, а затем удары посыпались с удвоенной частотой и удесятеренным остервением…

Рэдлайн не знал, как именно долго он уже находился в этом маленьком помещении с низким потолком и без окон. Одна из каменных стен была густо покрыта мхом, а из трещины в потолке там беспрестанно просачивалась влага — должно быть, конденсат с крыши. От влажного каменного пола веяло холодом, а единственная полоска света из внешнего мира просачивалась из плотно запертой железной двери, сидевшей на почти полностью сгнивших петлях. Выломать такую дверь труда не составляло, однако американец не имел при себе никакого оружия; машина его пала жертвой испытания телекамеры профессора, оказавшейся, на самом деле, высокочастотной излучающей антенной. Другими словами, с организацией побега возникали некоторые, в ближайшем обозримом будущем непреодолимые, трудности.

Сломанные ребра ныли, из-за запекшейся крови было тяжело дышать. Хоть Род и был с госпожой Медициной на «вы», однако осознал, что еще пара таких «разговоров» и проще будет действительно умереть самому, не дожидаясь, пока слетевшему с катушек немецкому оружейнику, взбредет в голову очередная извращенная идея.

Что его ожидает здесь, в этом террариуме, кишащем ядовитыми змеями? Только пытки или же моральные и физические унижения тоже долго ждать себя не заставят? Как умирал Турбо? В муках ли, изощренно и долго? Или же быстро, просто получив пулю в голову? Ни Британская, ни Американская разведки, к сожалению (или к счастью?) об этом все равно никогда не узнают.