Выгодный риск

Позволив управлять собой, Агата пошла за ней. Валерия приблизилась к столику у окна, за которым сидела одинокая дама спиной к ним. Дама что-то высматривала на улице, мало обращая внимания на происходящее в кофейной.

– Простите меня, так надо, – прошептала Валерия.

Все случилось слишком быстро, Агата не успела среагировать. Коротким замахом Валерия выплеснула кофе прямо за шиворот дамы у окна, сунула в руку Агаты пустую чашку, крикнула «Негодяйка!» и исчезла так быстро, будто проделывала этот трюк не раз.

Дама, облитая кофе, вскрикнула, выронила свою чашку и стала нервно вытряхивать из-за шиворота то, что там оказалось. Остывший напиток не мог обжечь, но сильно напугал. Наконец дама выскочила и наткнулась на ту, кто посмел нанести публичное оскорбление. Агата так и стояла с пустой чашкой. Как будто сознавалась в содеянном.

– Вы с ума сошли! – закричала дама.

Баронессе фон Шталь ответить было нечего. Она невинно улыбнулась.

Давненько Агату не обыгрывали таким примитивным способом. Сказать по правде, никогда такого не случалось. И кто провел? Сопливая девчонка, которая ей в подметки не годится. Она решила, что немедленно порвет отношения с Валерией. Барышня позволила себе слишком много. Такое прощать нельзя.

• 19 •

Городовой Ревунов, что стоял на дневном посту в Большом Ново-Песковском переулке, не знал, дома ли жилец с первого этажа. Потому как не было надобности за ним наблюдать. Сегодня не видел вовсе. Господин молодой, но уже примерного поведения – всегда вежлив, поднимает шляпу, когда здоровается. В общем, примерный гражданин. Матушка его женщина смирная, если не сказать пугливая. Обожает своего сыночка, у него вместо прислуги: и кормит, и поит, и обшивает. Так что сынок выглядит полным щеголем. Хотя, как известно, в страховом обществе заработки приличные. Что же до отношений господина Лазарева со вдовой Ферапонтовой, то тут городовой ничего хорошего сказать не мог. Вернее, не мог о вдове. Ферапонтова имела такой характер, что разругалась с соседями давно и основательно. Когда Лазарев был гимназистом. Так что никаких отношений, если посмотреть.

Получив все сведения, какие копились у всезнающего городового (в том их польза: знают все про всех жителей околотка[12]), и приказав ему поглядывать за окнами (вдруг кто-то выскочит для побега), Пушкин постучался в дверь первого этажа. Звонка не было. Послышалось старческое «Иду-иду!», и дверь медленно раскрылась. Старушка взглянула снизу вверх на Пушкина. Личико ее, чистое, в мягких морщинах, выглядело игрушечным. Старушка слепо щурилась.

– Ой, а вы кто будете?

Визит Пушкина был не совсем законным. По правилам, он должен был вызвать Лазарева в участок как свидетеля. А если бы тот не явился, пришел бы лично. Процедура неторопливая и муторная. Пушкин счел, что может ее сократить. Называться полным чином не стал, представился только чиновником градоначальства. Что, в общем, было правдой. Мадам Лазарева назвала себя Авдотьей Семеновной и пригласила гостя в дом.

Судя по вешалке в прихожей, Лазарева не было.

Пушкин прошел за хозяйкой в гостиную не слишком обширную, если не сказать тесноватую, комнату, обставленную мебелью 70-х годов. Большого достатка в семье не наблюдалось. Скорее – отсутствие бедности. Гостю предложили чаю с вареньем или какое другое домашнее угощение, по желанию. Не зная, зачем пожаловал незнакомый господин, Авдотья Семеновна приняла его, как родного. Что говорило о чистоте душевных качеств.

– Садитесь, батюшка, стул не продавлен, – говорила она, с трудом подвигая массивную мебель, которую Пушкин подхватил одной рукой. – Что за дела у вас к сыночку моему?

– Служебная надобность, – ответил Пушкин, отмечая трезвость ума пожилой дамы.

– Так скажите, что за надобность, все толком передам.

– Господина Лазарева нет дома?

– Митеньки? Конечно, нету, а как же иначе – Масленица… Гуляет по Москве. И пусть, его дело молодое, вот женится, остепенится, детки пойдут, не до того будет…

– В какой трактир он ходит?

– Митенька по трактирам редко ходит, – с материнской гордостью сообщила Авдотья Семеновна. – Он у меня мальчик разумный, к шалостям не приучен. А если выпить может, то по праздникам…

– Значит, в гости поехал. К невесте.

Мадам Лазарева улыбнулась светлой и чуть лукавой улыбкой.

– Уж не знаю, откуда прознали, да только верное дело: теперь дела наши в гору пойдут… Утром за завтраком доложил. Митенька говорит, такую партию нашел, что большое приданое получит… Может, и меня, старуху, не бросит…

– Кто же его невеста? Назвал?

Чистый пальчик прикоснулся к губам.

– По правде, и сама не знаю. Митенька говорить отказался, чтобы не сглазить. Даже от меня скрывает… Все намеками… Дескать, невеста богатая… Да только не к ней поехал…

– А куда же?