Выгорание (СИ)

Эдик сидел в парке, откручивая заботливо пришитую кастеляншей в очередной раз пуговку на пижаме: «Какой красивенький мальчик, а дурью маешься! — возмущалась женщина, прилаживая наскоро пуговку, не очень крепко, понимая, что завтра он вновь будет думать свои нехорошие мысли и открутит именно эту, — может я тебе упаковку со склада принесу? Знаешь, Эдинька, есть такая с пузыриками. Как что надумаешь, так хлоп-хлоп и дави их распроклятых. Гарний ты хлопчик, но глуп як пробка, прости Господи. Та ты не бачив, яких уродов в женихи беруть! На що тоби ноги, главное шо между ними у тебя». Эдик молчал, не слушал, но немного успокаивался ее словами и громким шепотом. Крутил другую пуговичку и возвращался к ней вновь. СС он побаивался. Тот причинял боль, тянул ему ногу, заставлял лежать на вытяжке часами, терпеть внутримышечные глубокие инъекции иглами сантиметров по десять. Кололи витамины в мышцу. Иногда он совсем не хромал. Словно забывал о ногах. Они ведь не самое главное, хотя вот с этим он мог бы поспорить.

В больнице он познакомился со своим первым парнем. Он был младше и выписался на месяц раньше, но упорно писал ему s-m-s с признаниями, пошлостями и очччень интимными фоткам. Селфи, как он потом объяснил — теперь такая мода. Эдик этим веянием не проникся, но упорно стоявший независимо от ситуации член его смешил. Мальчишка слал ему фотки из школьного туалета, было фото на переменке в классе, во время дежурства. Он строчил всего одно слово  — «хочу» — и однажды Эдик сдался.

Приехал, куда велел «сопливый» поклонник. Они выпили по глотку виски из родительского бара. Парень потащил его сперва в свою спальню, а потом решил трахнуть его по-королевски в батиных апартаментах: «Я потом застелю как было или позову убраться сеструху, которая мне «задолжала».

Они покурили, и мальчик совсем не робко облапил его бока и задницу. Он не торопился, спокойно стащил с себя и внутренне потешающегося Эда, одежду. Потом многоопытно уточнил, готовил ли себя парень. Тот пожал плечами и вскинув голову на горе-любовника, который оказался как-то слишком опытным, спросил: — А надо?

Парень покосился на нерешительно потянувшегося к своим джинсам Эда и проронил сакраментальную фразу: "Ничего, я в тебя влюбился, а по любви можно и в *****е".

Мальчик разложил его на королевской кроватке, много шутил, ерзал пристраивая свой инструмент, так что эпически-ебический момент Эд почти пропустил, потому что пацан от усилий и желания облегчить свой крест, прикусил ему губу. И Эдик взвыл при потери девственности скорее от неожиданности, чем от реальной боли. Терпеть пришлось недолго. "Ромео", почти Ромео, потому что парня звали Ромочкой, выплеснулся ему на живот в очень сжатые сроки. Эта любовь продолжалась пару лет и закончилась только с неожиданным отъездом Ромы на учебу в Колумбийский университет. Их связь прервалась сразу.

3

Вечера у художника Исаева Сергей проводил редко. Эти салонные игрища с тонкими и звонкими художницами, упивающимися в зю-зю, не то чтобы угнетали, но не всегда заканчивались к всеобщему удовольствию. Дамы в одеждах цвета воронова крыла, мужчины с боярскими бородищами, пожалуй, иногда это собрание сочинений его веселило. Чем еще занимался Исаев и на какие гонорары он арендовал в центре, с видом на Иссакий, не меньше двухсот квадратов площади — этим Сережа не интересовался и не понимал: что за нежную страсть к его персоне питает организатор галереи и почему упорно зовет его на каждый сейшн? Правда, как всегда, вскрылась неожиданно. Любовник хозяина еле передвигался, но желал лицезреть свое чадушко в блеске его славы и окруженного друзьями. Он проплачивал такие мелочи. "Лишь бы Игорёк порадовался". Вот, собственно, и вся правда, которую услышал он, когда неожиданно пришлось оказывать первую помощь Михаилу Алексеевичу. Нет, они не были полноценными любовниками, скорее Музой и художником, причем, в этом конкретном случае, Музой, которая заставляла жить человека, был Игорь Исаев.

Он приглашал на вечера не только "вьюношей бледных и девушек страстью пылающих",  в посетителях галереи была какая-то изюминка.

Совершенно безобразная мазня в сочетании со струнным квартетом, недорогим, но нежным шампанским и довольно большим выводком власть предержащих этого городка - все это привлекало сюда и настоящих красавиц: томных, нежных, агрессивно-сексуальных, почти девственниц  — словом, цветник. Самые красивые дамы собирались к вечеру, когда основная часть пришлых художников тискалась по задворкам мастерской.

Мужички, сопровождаемые телохранителями, резво пробегали по выставке, из вежливости покупали пару "открыток сюрреалистического содержания" — пригодится в подарок, и отправлялись выуживать для себя девушек. Времени это занимало мало. Красотки оставляли так и не пригубленный бокал, и, легко двигая бедрами, отчаливали, поблагодарив хозяина за чудный вечер.