Выгоревший мир (СИ)

Он не стал спорить, просто закрыл рот и глаза и нырнул, как если бы находился в обычном бассейне. Двигаясь вперёд так осторожно, как это вообще возможно, он вскоре нащупал то, что должно было быть ногой его предшественника, обутой в башмак. По крайней мере, такое у него сложилось впечатление, когда этот башмак пнул его в голову, принудив вскрикнуть и выпрямиться. Второй удар головой, пришедшийся о слишком низкий потолок, едва не лишил его чувств.

- Тихо! - приказал дьяволопоклонник. - Здесь можно наткнуться на Тысяченогого, благословенным будь день, когда его извергло в сей мир.

Ле Саж слышал об этом чудовище, обитавшем в канализации: слизистая тварь, состоявшая из бесчисленных щупалец, питалась человеческой плотью. Говорили, что она практически неуничтожима, так как вместо каждого повреждённого щупальца отрастало другое, а мозг, сердце или печень у Тысяченогого попросту отсутствовали. Монстр будто бы обладал децентрализованной нервной системой и органами кровообращения. Существовал ли Тысяченогий на самом деле - и если существовал, то откуда он взялся, - доподлинно было неизвестно. Однако для анархо-антихристов Тысяченогий, Которому Приносят Жертву, представлял собой не меньшую реальность, чем окружавшие их стены, и страх, начавший сжимать Ле Сажа за горло, являлся убедительным свидетельством того, что он начинает разделять их веру.

Один за другим к ним присоединялись прочие анархо-антихристы, составлявшие конвой Ле Сажа. Почему они не пошли вместе со всеми туда, где гвардейцы Моррида приняли свой последний бой, писатель не понимал - вплоть до этого момента. Смутное подозрение укрепилось, когда его начали обматывать углеволоконным тросом. Вскоре писатель был прочно привязан к железобетонной балке, проходившей поперёк помещения. Несомненно, Ле Сажу уготовили участь праздничной жертвы, призванной обеспечить благосклонность Сил Зла.

Когда один из анархо-антихристов вдруг истошно завопил и скрылся под водой, стало понятно, что нападение Тысяченогого состоялось несколько раньше, чем планировалось. Несмотря на свою знаменитую дисциплину, дьяволопоклонники немедленно впали в панику: один закричал и начал стрелять из плазмомёта куда попало; в это время двое остальных отчаянно сражались друг с другом за право первым проскочить в проход под стеной, по которому они проникли сюда. Ле Саж завороженно наблюдал за тем, как одного из них обхватило щупальце и потянуло вглубь помещения. Попытка избавить несчастного от неизбежных мучений, предпринятая его товарищем, оказалась неудачной - разряд плазмы угодил в другого дьяволопоклонника, который уже было счастливо нырнул под стенку. Растерянно озираясь, последний анархо-антихрист выстрелил куда-то, где раздался плеск воды. Он даже не заметил, как другое щупальце в это время приблизилось к нему и ухватило за ногу резким неожиданным движением. Ещё одно обвило свою жертву за талию; объединённое усилие, несмотря на яростное сопротивление, свалило человека. Его руки, словно умоляя о помощи, в последний раз взметнулись над водой - и окончательно исчезли. Ле Саж остался один.

Ожидание смерти, к которому он почти привык в последние часы, стало почти нестерпимым. Казалось, вот-вот одно из щупалец Тысяченогого сожмёт его могучей хваткой, сминающей кости, как стекло... Но этого не происходило. Когда он уже было решил, что опасность миновала, послышался плеск - из сточных вод поднималось нечто огромное, более всего похожее на пачку разваренных спагетти, имевших отталкивающий, тошнотворный вид. Бледные, никогда не знавшие света солнца, щупальца были покрыты зелёными, будто оставленными коррозией, пятнами. Ле Саж, чьи руки были привязаны к балке над его головой, нащупал выступ, показавшийся ему достаточно острым, и стал торопливо тереть о него свои углеволоконные узы. Понимая, что всё равно не успеет, он с удивлением заметил, что только ускоряет движения, в безнадёжной попытке опередить чудовище. Влажное щупальце коснулось его лица. Писатель вздрогнул от омерзения и попытался пнуть его ногой, но не дотянулся. Тем не менее, тварь почему-то медлила. Наконец, одно из щупалец нарисовало на стене некий знак, а сам монстр ушёл под воду, оставив после себя быстро расходящиеся круги. Ле Саж, всё ещё не веря в своё чудесное спасение, попытался разглядеть, что же именно нарисовал Тысяченогий. Тварь явно обладала разумом! Знак определённо был ему знаком, Ле Саж уже где-то видел его ранее. Наконец он вспомнил, и, поражённый, чертыхнулся - то была монограмма Эльцера! Популярный в народе музыкант бесследно исчез вскоре после Революции, и большинство полагало, что Моррид попросту втайне убил его. Однако Ле Саж только что имел подтверждение тому, что Коронованный Президент сдержал своё обещание, причём сделал это столь ужасным способом, что кровь стыла в жилах.

Ле Саж пришёл в себя и вновь начал тереть свои путы о выступ. Он чувствовал необходимость во что бы то ни стало успеть на поле боя. Что-то говорило ему: Френни в опасности.