Выйди и зайди нормально (СИ)

— Ты идиот, Пятифан. Ведёшь себя, как первоклашка, — Катя обиженно выдохнула в попытках успокоиться. Затем главенствующе закинула ногу на ногу, придвинула к себе пятифановскую тетрадку и принялась вырисовывать в ней схематичные чертежи, — Вот смотри: это магнитное поле, которое образуется вокруг элементарных атомных частиц, таких как электроны и протоны. Нейтроны не дают никакого эффекта, они заряжены нейтрально…

Пятифан внимательно следил взглядом за стержнем ручки, но перестал слушать лекцию девчонки уже через минуту. Симпатичные у Катьки получались каракули. Аккуратные. Хотя, каракули — это хуи на полях, а здесь небольшой шедевр. Может, старательность девушки так влияла на качество рисунка, но в целом он смотрелся ничуть не хуже схемы из учебника. Да только Роме всё равно это не помогало. Электроны и протоны? Капздец, ощущение, что хулиган не появлялся в школе пять лет, не меньше. Последнее, что юноша помнил из программы — это деление дробей. В какой именно момент вообще появилась физика, как предмет обязательный?

Ещё двадцать минут Катькиных объяснений и Пятифан начал нетерпеливо дёргать коленом, топчась пяткой на месте.

— Хватит дрыгаться, — Смирнова набрала в грудь побольше воздуха и откинула ручку. Ну вот что за неблагодарная харя? Отличница тут распиналась битый час, а Ромка вместо стараний начал действовать на нервы, ритмично быстро обтираясь коленом о чулок Катьки под партой.

— Пердак болит сидеть.

— Я одного не понимаю, Пятифанов. Ты как до десятого класса доучился?

— Каком кверху. Я, может, непризнанный гений. Учителя все об этом знают и берегут мой ум для международной олимпиады, — юноша широко оскалился и поднял глаза на Катьку. А она всё пялилась в схемку на листе тетради. Шутку не оценила. Ну и пусть сидит, хавает свои формулы. Это ебучее занудство вытолкало из Ромы гневное сопение. Хулиган рывком отобрал у блондинки свою тетрадь вместе с ручкой и потёр пальцами глаза, — Ускоряйся. Чё там дальше?

Смирнова соизволила поднять на Ромку свои малахитовые зрачки. Дышал через нос не хуже разъярённого быка. А отличница тогда — не тореодор, а красная тряпка. Когда хулиган бесился, на его скуластых щеках выступали рельефы сжимающихся челюстей, а под ухом вздувалась пульсирующая венка. Катя мельком поймала себя на мысли, что эти детали смотрелись… Очень мужественно. Смирновой захотелось потрогать щёки Пятифанова, дабы ощутить это нервное движение под кожей. Дико привлекательно. Но ключевым словом всё же оставалось именно «дико». Катя хотела было в очередной раз пристыдить поганца, но неожиданно стушевалась, испугавшись собственной симпатии к напряжённо проступающим желвакам.

— Подожди, я сейчас учебник Мякишева возьму, у него там определения яснее, — девушка поднялась с места, пригладила блузку и зашагала к ряду книжных шкафов в конце класса. Встав напротив стеклянной дверцы, Смирнова бегло осмотрела корешки и принялась уже подробнее вглядываться в имена авторов.

— Я тут торчу, чтобы ты мне тупо по учебникам задачки читала? — Ромка развернулся всем корпусом так, что выставил ноги в проход между партами, и глянул на Катькину спину. Колючую, ровную. Горизонт белой рубашки и чёрной юбки строго делил талию, а чёрные колготы обтекали острые коленки и тонкие щиколотки. В детстве Пятифан помнил девчонку неказистой, низкорослой, вечно прилизанной и слишком опрятной. Отталкивающей, в общем. А сейчас похорошела, что ли? Уже и ноги не такие кривенькие, а очень даже стройные. И волосы пышнее, и личико сменилось с округлого на острое, изящное. Рома безотчётно стрельнул глазами на очертания Катиной задницы и так же быстро отвёл взгляд куда-то к трещинам между деревянными половицами. Сейчас бы на жопу Смирновой пялиться, ещё не хватало, — Или ты просто ищешь книгу потяжелее? Гляди — так мой гениальный ум вышибешь, мамаша твоя спасибо не скажет.

— Там вышибать нечего… — задумчиво протянула Смирнова, изучая стёртые временем торцы книг. Блондинка провалилась в поиски. Мало кто знал, но Катю искренне привлекал аромат печатных страниц. Не свежих, а именно таких — пожелтевших, мятых, пропитавшихся сладковато-затхлым запахом. Ей нравились письменные труды в ветхих обложках, особенно когда те покрывались паутинкой белёсых трещин; нравилось водить пальцами по шершавым буквам со смазанной типографской краской; нравилось вручную вырезать для них закладки из цветной бумаги; нравилось, в конце концов, просто читать. Думая об этих маленьких радостях, Смирнова вспомнила что-то незначительное и как бы вскользь упомянула об этом, — Кстати, мы сегодня раньше закончим. На полчаса. Меня ждут.

Говорила так тихо, что Роме пришлось напрячь слух, дабы расслышать Катькины слова. Как только смысл сказанного дошёл до хулигана, он растянулся в хамской ухмылке, продолжая взглядом выжигать дыру между лопаток блондинки.

— Это кто же? Нашла себе каблучка?

— Поприкуси язык, — отличница резко развернулась с открытым учебником в руках, — Ты бы о своих дружках так не отзывался, а то ваша банда треснет, как репа под топором.