Выигрывают все

Я возвращаюсь. Деа стоит, опираясь на перила. В руках у нее пачка сигарет. Она невозмутима, иронична, и кажется, что ей все надоело. Может, и она хотела когда-то стать кем-то другим? Ей тридцать девять, она старший научный сотрудник. У нее симпатичный муж и восьмилетний сын, который своими насморками и бронхитами не дает ей больше трех недель подряд ходить на работу. Когда-нибудь я спрошу у нее, кем она хотела стать.

Клубы дыма поднимаются.

— Начинаешь отладку? — Спрашивает Деа. Дверь открывается, и на пороге появляется Тренкма. Он слышал слова Деа. Взгляд его беспокойно скользит по мне.

— Да, — отвечаю я Деа.

Спина прямая, руки по швам — так сбегает наш начальник вниз по лестнице. На мгновение от его лысины отражается луч солнца.

— Что ты сделал нашему дорогому начальнику? — Смеется Деа.

Я пожимаю плечами.

— Пусть Эндрик дальше сам занимается своей программой, — советует Деа.

Стук каблуков предвещает появление Моники.

— Дай закурить, — просит она Деа.

Как видно, у Моники нет и намека на какой-нибудь комплекс. А еще говорят, что комплексы свойственны ее возрасту.

— Вы можете себе представить? — спрашивает она, глядя то на меня, то на Деа. У Моники хорошая фигура, и ей это хорошо известно. Она эффектно опускает руку, держащую сигарету, на бедро. — Родители Пээтера сказали, что я лезу в их семью! А моя мама говорит: запомни, Моника, ты — подарок!

Моника выжидающе смотрит на нас. По лестнице поднимается Тренкма. Он кидает исподлобья взгляд на «подарок» и исчезает за дверью.

— Пээтер должен бога благодарить, что нашел такую, как я!

— Конечно, — соглашается Деа.

Я думаю, что она говорит это искренне. Я, в свою очередь, благодарю бога, что не нашел такую девчонку, как Моника. Я давно понял, что в подобных вещах мнения мужчин и женщин расходятся. Женщины считают, что благодаря хорошей фигуре (так как они сами о такой мечтают), миловидной мордашке и надежде получить через пять лет заочно высшее образование Моника является подарком. Мужчины смотрят на мир другими глазами. Моника шумлива, безответственна и, наверное, не любит хозяйничать. Только мальчишка может думать, что хорошая фигура восполнит эти недостатки.

Мы с Тренкма вдвоем в отделе.

— Мати, подойди на минутку. Садись.

Я подхожу и сажусь.

— Скажи мне, пожалуйста… эту программу, которую ты пишешь, можно разделить на какие-нибудь части… блоки?

— Наверное, можно.

— Я не считаю целесообразным, чтобы ты отлаживал ее до конца. — Его взгляд, сверкнув на мгновение из-за очков, снова прячется. — Пойми меня правильно. Я не считаю нужным тратить время на чью-то безнадежную диссертацию.

Чувствую, произнести эти слова стоит ему невероятных усилий. Он яростно хрустит пальцами.

— Я понимаю.

Я его прекрасно понимаю, но почему, черт возьми, он не может высказать свое мнение Эндрику?

— Ты отладь ее частично, — советует Тренкма.

Дверь открывается, и входит Эндрик.

— Все. — Тренкма погружается в свои бумаги.

«Ну почему, почему я не стал летчиком?» — думаю я и достаю сигареты.

За окном идет снег. Тренкма на совещании. Моника разговаривает по телефону.

— Я не Каштанка, чтоб у меня мясо из горла вытаскивали! — кричит она в трубку. — Чего ты ржешь?

Эндрик поворачивается и радостно смотрит на меня.

— Диссертация уже в переплете!

— Да?

— Да!

Эндрик достает из ящика увесистый том и приподнимает его, словно взвешивая.

— Еще три таких же, — говорит он.

По-видимому, он решил задавить ВАК количеством.

В отделе становится тихо. Даже Моника прислушивается.

— Пара рецензий — и полный порядок! — Сияет Эндрик. Он бросает взгляд в сторону Моники. Когда же она кончит болтать? Ему нужен телефон.

— Когда ты отладишь программу? — Спрашивает он меня.

— Скоро будет готово.

— Хорошо бы успеть к защите. Это один из примеров, подтверждающих мои результаты.

Бедняга! Я, во всяком случае, сделаю все, что в моих силах.

Наконец Моника кладет трубку.

Эндрик набирает номер.

— Товарищ Соо? Здравствуйте! — У Эндрика тоже привычка кричать в трубку. — Вы прочитали мою диссертацию? — Он улыбается трубке. — Рецензию написали?… Почему?… — Голос его начинает садиться. Улыбка улетучивается. Мы все, каждый на своем рабочем месте, по уши ушли в работу. — Как это нет новых результатов?… А схема мультипроцессора?… Почему? Почему на уровне дипломной работы?…

Я не выдерживаю.

— Пойдем покурим? — говорю я Деа.

Мы выходим, зажигаем сигареты и смотрим друг на друга, вынужденные каждый день по восемь часов находиться вместе, умеем читать мысли друг друга.

— Начало конца, — говорит Деа.

Дверь открывается. Моника, Прийт и Эха подходят к нам.

— Прет как танк, — говорит Моника.

Все молчат. Прийт, хмурясь, выдыхает дым.

— Дед, старая перечница, проживет еще дольше меня, — говорит он, переводя взгляд с одного на другого.

— Эндрик потратил на плакаты уйму денег, — говорит Деа.

— Тридцать четыре плаката, — говорит Эха.

— Восемь рублей штука, — говорит Моника.

В дверях появляется Эндрик, держа диссертацию под мышкой. Он уже пришел в себя после неприятного разговора.