Выигрывают все

— Как вы можете так много курить! — Говорит он, на всякий случай подтверждая широкой улыбкой свою лояльность. Он спешит вниз по лестнице.

— Пошел кому-то навязывать, — говорит Моника.

Действительно, сигареты еще не выкурены, когда Эндрик возвращается уже без диссертации.

После обеда у нас машинное время.

В машинном зале царит особая, напряженная атмосфера. ЭВМ мигает разноцветными лампочками, под потолком гудит мощный вентилятор.

Эха сидит за дисплеем, на экране которого появляются сообщения операционной системы. Работа на ЭВМ напоминает азартную игру. Тебе кажется, что ты исправил последнюю ошибку в программе, стоишь и ждешь своего выигрыша — чтобы машина напечатала именно те ответы, которые ты предусмотрел в контрольном примере. Но вдруг — совсем не те числа… Программы длинные, ошибки неминуемы. А иной раз, исправляя одну ошибку, сделаешь несколько новых. Снова исправления, и опять ЭВМ — и вновь надежда…

Вдруг передо мной появляется Тренкма.

— Что это такое? — спрашивает он, указывая длинным нервным перстом на колоду перфокарт в моей руке.

— Моя программа.

— Что с ней?

— Почти готова.

Он вперяет в меня взор:

— Ты же обещал…

— Мне хочется довести ее до конца, — говорю я медленно. — Хотя бы из спортивного интереса. — Я не собираюсь объяснять ему, что лежачего не бьют. Даже если тот еще не знает, что лежит.

— Из спортивного интереса? Как тебе угодно. Но в свободное от работы время, — говорит Тренкма, глядя в сторону, и исчезает так же внезапно, как появился.

В отделе все, кроме Эндрика; Тренкма откладывает ручку и говорит:

— Мальчики и девочки!

Его поведение колеблется между двумя крайностями — предельная официальность и подобная фамильярность. Все смотрят на него. Он откашливается и продолжает:

— В последнее время Эндрик проявляет повышенную активность. На понедельник назначено обсуждение его диссертации в институте. Кто-нибудь из вас должен выступить.

Все молчат.

Тренкма смотрит на Эху. Она применяет его же тактический прием — смотрит в пол.

— Эха!

Эха поднимает глаза.

— Я не специалист в этой области, — говорит она.

— Ты же читала диссертацию!

— Только первую главу и с точки зрения орфографии.

Тренкма смотрит на Деа.

— А ты, Деа?

— Я тоже не специалист в этой области.

Эха набирается храбрости и спрашивает Тренкма:

— А почему бы вам не выступить?

У нас только она может позволить себе такое.

Тренкма переплетает пальцы. И сухо отвечает:

— Я не специалист в этой области.

Входит Эндрик. Все склоняются над своей работой.

— Пойдем покурим, — предлагает мне Деа.

Мы выходим. Некоторое время стоим и молча курим. Вдруг Деа спрашивает:

— А ты, Мати, не хочешь выступить?

Я делаю глубокую затяжку. Потом говорю:

— Я не специалист в этой области.

В понедельник, когда я прихожу на работу, покурить не с кем. В отделе только Эндрик. Он сияет.

— Сегодня! — сообщает он. — В три часа. И месяца через два-три — защита!

Я не знаю, куда деваться. Неожиданно говорю:

— Пойдем покурим.

Он изумленно смотрит на меня.

— Ты же знаешь, я не курю.

Потом начинаются звонки. Первой звонит Эха.

— Здравствуй, Мати. У меня дочка заболела. Передай, пожалуйста, Тренкма.

Затем Деа.

— Мати? Будь другом, скажи Тренкма — у меня сын кашляет, вызываю врача.

И наконец Прийт.

— Привет. Слушай, мне что-то нездоровится. Передай Тренкма, ладно?

Появляется Тренкма. Он смотрит на пустые столы, затем на меня.

— Где публика?

— У Эха заболела дочь, у Деа сын. Прийт сам заболел.

Тренкма мрачно спрашивает:

— А ты? Как твое здоровье?

В три часа идем в конференц-зал. Стены увешаны плакатами. Из одного конца зала в другой протянута проволока. На ней тоже висят плакаты. На плакатах схемы и формулы.

На столе лежат четыре толстых тома в зеленом переплете. Председатель собрания объявляет повестку дня. Затем выходит Эндрик и начинает доклад.

— Значит… В своей диссертационной работе я, значит, хотел показать принципы работы мультипроцессора при условии…

Он говорит целый час.

Когда он заканчивает, председатель говорит:

— Слово представителю отдела.

Никто не выходит.

— Представитель отдела один-три!

Деваться некуда. Тренкма выходит.

— Ваше мнение? — спрашивает председатель.

— Мое мнение… Диссертация, на мой взгляд…

Тренкма собирается с духом и говорит:

— Диссертация нуждается в существенной доработке.

Дальше работу Эндрика принимаются ругать рецензенты и вообще все кому не лень.

Эндрик сидит одиноко в отделе, четыре тома лежат перед ним на столе. На него больно смотреть. Лицо его выражает недоумение и обиду. Он обращается ко мне:

— Этого я не ожидал. Когда Тренкма лез в соавторы моих статей, я его брал. Хотя он их в глаза не видел. Что ж, я знаю, почему он меня не пропускает. Он старше меня на два года, а всего лишь кандидат. Но я этого так не оставлю.

«Ну почему у меня такое железное здоровье», — думаю я.

Тренкма в командировке. Все сидят и что-то пишут.

Эндрик подходит к телефону, набирает номер.

— Товарищ Варес? Добрый день!

Варес — фамилия нашего директора. Все прислушиваются.