Выйти из депрессии. Проверенная программа преодоления эмоционального расстройства

В результате развода страдают не только дети, но и сами супруги. Хотя я повидал много пар, которые по-настоящему ненавидели друг друга и которым было необходимо развестись, я думаю, что наше общество поступило опрометчиво, сделав расторжение брака чересчур простым и привлекательным методом решения очень сложных проблем. В нас живет идея, будто брак должен основываться на романтической любви и, однажды заключив его, мы будем жить счастливо до самой смерти. Это представление – своего рода социальная и культурная алогичность. На протяжении большей части истории и в большинстве народов целью брака считали создание семьи, а не достижение партнерами счастья. Сегодня слишком многие люди полагают, что первые же признаки неприятностей означают дефектность супружества и лучшее средство здесь – развод. Часто партнеры не различают норму и отклонение, поскольку отрезаны от старших членов семьи, которые могли бы рассмотреть их проблемы в перспективе.

Одно признанное долгосрочное исследование влияния развода на семью, указанное в книге Джудит Валлерштейн «Второй шанс»[247] и в последовавших за ней книгах, получило кое-какие пугающие результаты.

Так, было обнаружено: проживание детьми развода сильно разнится с проживанием его взрослыми. Попросту неверно утверждать, что так как несчастный родитель, скорее всего, не очень успешный родитель, то любой фактор, делающий его счастливым, автоматически благоприятен для детей – теория «просачивающегося» богатства в функционировании семьи. Захватывающий любовный роман или многообещающая смена работы могут осчастливить взрослого и одновременно сделать его менее доступным как родителя. Нередко родители вынуждены выбирать между собственным счастьем и счастьем детей, и это факт жизни.

Детям необходима безусловная любовь, что для родителя означает жертвование своим счастьем ради блага ребенка, а ребенок будет задет или обижен любым родительским действием, расцененным как предательство.

И любовь, и привязанность между супругами во втором браке не обязательно распространяются на детей. До развода дети могли быть вполне довольны, даже если их родители были несчастны. Лишь один ребенок из десяти испытывал облегчение после развода родителей. Наряду с любовью к матери и отцу как к личностям дети нуждаются в функциях родителя как такового и в ощущении цельной семьи. Они чувствуют, что детство утеряно навсегда, что развод – это заплаченная ими цена за промахи родителей.

Наверное, самой тревожащей новостью данного исследования является феномен, названный Валлерштейн «эффектом спящего». В течение следующих десяти лет наблюдений дети, первоначально относительно спокойно пережившие развод, чьи родители сделали все правильно, по достижении двадцатилетнего возраста начали страдать серьезными проблемами, которые они сами связывали с родительским разводом. Это депрессия, анорексия, саморазрушительное поведение, принятие рискованных решений, трудности в сближении с другими и сложности с доверием. Молодые люди выражали сомнения в стабильности взаимоотношений и в собственной оценке людей, тревогу и ожидание предательства. Вообще «эффект спящего» был свойственен в основном девушкам, потому что юноши более предсказуемы: если они имеют все шансы попасть в неприятности, то проявляют это уже на ранней стадии взросления. Однако проблемы проживания развода в детстве вновь пробуждаются в каждом ребенке, когда он вступает в период взрослости, – кто-то просто думает о них, а кто-то вымещает.

Более трети молодых людей, участвовавших в исследовании Валлерштейн, выглядели заметно подавленными спустя десять лет после развода. Они двигались по жизни без всяких целей, ограничили свое образование и жаловались на ощущение безнадежности. Некоторые оставались дома, другие бесцельно переезжали. Многие бросали учебу в колледже после года или двух и занимались неквалифицированным трудом. Они явно были в числе неуспевающих. Авторы провели четкую связь между данным шаблоном и чувством покинутости отцом. Они считали, что девочки в раннем пубертате и мальчики в позднем подростковом возрасте переживали период, когда любовь и одобрение отца требовались острее всего. Если отец не откликался, они интернализировали недостаток его заботы: «Будь я лучше, он бы обратил на меня больше внимания». Еще один удивительный факт состоит в том, как много отцов рационализировали свой отказ от помощи в оплате колледжа или увеличения алиментов на ребенка.