Выход 493

— Оставим предположения на потом. Сначала совершим небольшой экскурс в историю, так сказать, к истокам произошедшего. Примерно за полгода до тех майских деньков, которые навсегда изменили нашу с тобой жизнь. Как ты сам понимаешь, слухи о грядущей войне тогда могли не дойти разве что до глухонемого слепца или того, кому было насрать, что происходит у него за дверью. Но, если посмотреть на ситуацию с противоположной стороны, получается так, что знали все и одновременно не знал никто. Даже на самом высшем уровне. Никто не знал, у кого первого сдадут нервы и он спустит те несколько рычагов. В это же время в некоторых европейских странах, в число которых, по счастью, попала и Украина, достраивались специальные убежища для ВИП-персон, так называемые укрытия — подземные противорадиационные многоуровневые убежища, поделенные на целые комплексы для полноценного многолетнего жизнеобеспечения выживших — естественно, не простых смертных. Впрочем, не мне тебе рассказывать об этих подземных апартаментах. Но вот о бункерах «первенцев» знает мало кто, а может, и вовсе никто. Уж не знаю почему они оказались столь секретными, ведь это были, по сути своей, такие же укрытия, разве что рассчитанные на персонал численностью около десяти человек. Они, как и большие укрытия, были оснащены всем необходимым для того, чтобы человек мог беззаботно просуществовать взаперти двадцать, а то и все тридцать лет. Людей, которые должны были селиться в этих бункерах, называли «первенцами». Это были медики, инженеры, биологи, вояки. Десять человек, чуть реже — двенадцать-тринадцать. «Первенцы» должны были исполнить роль живых пробников, которые, после того как радиационный фон вернулся бы к допустимому уровню, первыми вышли бы в мир и провели начальную рекогносцировку. Они должны были стать предтечами для тех, кто дожидался своего часа в основных укрытиях. А кроме того, они были обязаны установить в городах высокочастотные датчики, которые посредством спутника передавали бы «Единому Смотрящему» информацию обо всех произошедших изменениях в биосфере. По крайней мере, так все выглядело в начальном плане. Двухтонные двери, которыми бункеры были отделены от внешнего мира, должны были открываться также со спутника и только в том случае, если бы он зафиксировал снижение фона до уровня, при котором человек не подвергался бы заражению. Оружейные сейфы должны были также открыться только по команде со спутника и только одновременно с дверью. Но, как я уже говорил, все это оставалось только на бумаге. В сущности же, из четырнадцати оборудованных на Украине бункеров «первенцев» шесть каким-то образом были самостоятельно вскрыты в течение первых десяти лет после удара. Еще три — в течение пятнадцати — двадцати. В двух отсутствуют жизненные показатели — спутник доложил, что там взломаны оружейные сейфы. В одном был зарегистрирован высокий температурный скачок. Возможно, это был взрыв, в любом случае, биоритмы человека перестали отражаться на тепловизоре. И еще в один, видимо плохо загерметизированный, проникла какая-то зараза. Сканер показывает лишь одно огромное пятно, оно не двигается, но признаки жизни в нем присутствуют…

Должно быть, ты думаешь, зачем я тебе все это рассказываю? Запасись терпением, еще немного, и ты все поймешь.

Теперь о «Едином Смотрящем». Если выражаться понятным языком, то «Единый Смотрящий» — это научный проект, некий нейрокомплекс, объединивший в себе человеческий ум — так называемый «Брейнцентр» — и компьютерную систему с программой искусственного интеллекта «Афта-лайф». Основной составляющей «Единого Смотрящего» был именно «Брейнцентр» — специальная камера с двенадцатью колбами, внутри которых хранились умственные начала группы ученых одного московского НИИ, пожертвовавших собой перед началом войны и отдавших во имя науки свой головной мозг. Они сделали это, чтобы впоследствии анализировать поступающую со спутников информацию. Звучит безумно, знаю, но лучше существовать так, чем никак.

— То есть, если я правильно тебя понял, ты всего лишь…

— Да-да, всего лишь лабораторная колба с серым веществом «умника», ведь так вы называете ученых? — продолжил его мысль голос, не доставив Крысолову удовольствия сыпануть на незаживающую рану добрую лопату соли.

Наступила короткая пауза, во время которой они оба старались все хорошенько обдумать. Мозг будто решал, что ему следует рассказать, а что лучше утаить. А Крысолов перелопачивал в памяти услышанное, раскладывая все по полочкам и пытаясь найти нить, невидимым образом удерживающую вместе слабо соотносящиеся между собой обрывки выданной «колбой» информации. Но поскольку обнаружить таковую пока что не представлялось возможным, он жаждал продолжения рассказа, и ученый, поняв его желание, продолжил: