Выход 493

Черная слизь стекала у девочек по белым передникам, впитываясь в них, расходясь темными пятнами. Белая ткань тут же начинала гнить и отпадать целыми кусками, обнажая почерневшую плоть. Но они этого не замечали, они не видели перед собой ничего, кроме скорчившегося от боли Лека и украденной у Крысолова финки.

— Да ну тебя! — выкрикнул Секач и, прицелившись, сделал выстрел по вновь вылетевшему из тумана щупальцу. Граната угодила как раз в то место, где щупальце растворялось в серо-желтых клубах тумана. Раздался взрыв, и разбрызгивающее во все стороны кровавые ошметки щупальце, словно отрезанное ножом, грузно упало на землю. Оно не дергалось, не извивалось, а всего лишь безжизненно растянулось, преградив дорогу, — ни дать ни взять лежащий полицейский для циклопических машин.

— Ну зачем ты это сделал?! — завопил Крысолов, поднимаясь на ноги.

— Так оно же…

Из тумана раздался громкий, жуткий вопль, будто сразу с десяток бурых медведей одновременно угодили в капканы.

Ламар-Ибах-Айогами — существо, получившее имя из студенческого билета, обнаруженного во время вскрытия внутри одной из особей, и называемое для краткости просто ламар, имело восемь щупалец, и об этом знал каждый сталкер. Как и о том, что для атаки оно использует обычно два, но если одно из атакующих щупалец повредить, существо ложится на землю и начинает бить всеми остальными. Хаотично, вслепую.

— Берегись! — выкрикнул Крысолов, увидев, как взлетели в воздух сразу три толстых, отвратительных отростка.

…теперь ты — паразитирующий организм…

Фдшшш! И одна из припаркованных у дороги легковушек, брызнув во все стороны осколками стекол, стала напоминать раздавленное ладонью насекомое. Фдшшш! И асфальт под ногами у отбегающего в сторону Крысолова раскололся, а детский велосипед подпрыгнул, будто кролик на оборванных электропроводах. Фа-а-алдшшш!!! И крыша какого-то строения у дороги проломилась, стены растрескались, завалились внутрь, подняв клубы пыли и кирпичного крошева.

Крысолов с Секачом едва успели переглянуться, прежде чем щупальца снова вознеслись к небу, а окончательно потерявший рассудок сталкер уже подполз к отскочившему под колесо раздавленной легковушки ножу. Сгреб его в кулак, перевернулся на спину и отвел руку от себя как страдающий дальнозоркостью ценитель старины, рассматривая редкий экземпляр.

Еще мгновение, и он воткнет себе этот нож в глаз. И уже никто не сможет остановить его.

Щупальца занеслись над ними, как топор палача.

Черная слизь выталкивалась из открытых, уже совсем не детских ртов, стекая на асфальт, образуя там широкую маслянистую лужу…

Крысолов бежит к одержимому Леку, что-то обреченно выкрикивая, выпучив глаза и осознавая, что, преодолев этот десяток метров, он уже застанет, скорее всего, только дергающееся в конвульсиях тело…

Секач прижал к губам очередную гранату, отправил ее в подствольный гранатомет, прицелился…

И…

— А ну кыш, бесы! — внезапно раздался чей-то крик.

Сергею Секачеву вспомнился тот день, когда он с друзьями был застигнут во время самовольного сбора яблок сторожем. Тот тогда напугал их больше своим старчески дребезжащим голосом, чем внезапным появлением. Серега тогда, думая, как бы половчее ударить по пятам, не обратил внимания, что тот крикнул, но сейчас был готов поклясться, что это было то самое «А ну кыш, бесы!».

— Кыш, кыш! — снова кричал кто-то, размахивая за спинами у детей зажженным факелом.

Послышался собачий лай, и к застывшему в недоумении с зажатым в руке ножом Леку из тумана выбежала огромная псина. У нее было все в порядке с челюстями и кожным покровом, у нее даже были глаза и виляющий хвост, но молодой сталкер все равно испуганно попятился назад, вытянув перед собой лезвие ножа.

От страха дети завизжали, задергались, замотали головами из стороны в сторону с невероятной, нечеловеческой скоростью, как насекомые крыльями, но с места так и не сдвинулись. Черная слизь из их ртов разбрызгивалась во все стороны, словно вода из вращающегося опрыскивателя. А потом из их глоток вырвался неистовый вопль. Полный безудержной боли и адских страданий.

От него задрожали окна, от него содрогнулся город, даже ламар со своими щупальцами отпрянул, а у сталкеров загудело в голове, будто кто-то дрелью высверливал им мозг, и до исступления заныли зубы.

Потому что так могли кричать лишь… настоящие дети.

Потом была тишина.

— Эй, ну чего вы там?!

Голос принадлежал действительно старику, Секач не ошибся. И хотя он совсем не был похож на того белобородого сторожа, которому сейчас лет было бы где-то под сто двадцать, все же глаза у него были такими же колючими, такими же въедливыми и пытливыми. Так смотрит суровый отец на шалопутного сына, пустившего по ветру родительские деньги. Так смотрит землероб на побитые градом ростки. Так смотрит Творец на человека, который выжил помимо его ожиданий и продолжает бороться за свою жизнь.