Выход 493

Услышав эти слова, сердце у Крысолова вдруг больно сжалось, будто кто-то прикоснулся к нему холодной иглой, к горлу подкатила целая эскадрилья крылатых слов, которые вот-вот собирались выплеснуться в глаза говорившему, но, к его самого удивлению, волна ненависти спала так же быстро, как и накатила. Интерес брал свое, и поэтому Крысолов ни единым мускулом лица, ни единым смыканием глаз не выдал взорвавшейся в нем бомбы.

«Они запросто шли на смерть, если мы внушали им, что это нам необходимо, — продолжал, будто ничего и не заметив, голос. — Со своей стороны, мы указывали им на места, где находилась их потенциальная еда, а также посвящали их в таинства тактики ведения боя. Впрочем, в этом они по большому счету, никогда и не нуждались. Вы до сих пор ведь считаете, что собаки опаснее тех же самых оборотней, так же? И, разумеется, небезосновательно. Чего уж таить, их коварность и смекалка порой и нас откровенно пугали. А со временем нам ничего не оставалось, как признать, что кроме указаний на места, где скапливались животные, которые могли бы сойти им за пищу, мы им вовсе не нужны. Обидно, конечно, но все бы ничего. Все бы отлично, если бы не одно «но».

Их становилось все больше и больше — тех, что поступали к нам, если можно так выразиться, на службу. С одной стороны, это развивало наш кругозор, но с другой — заботиться больше чем о шестнадцати тысячах особей, каждый раз указывая им где еда, стало нам не под силу. У нас не было выбора. Отказать кому-то одному, означало бы отказать всем — у них было чрезвычайно удивительное, необычайно тонко развитое единодушие. Обидел одного, значит, обидел всех. И нам не оставалось ничего другого, как перепрограммировать наш «робот», отдав его ключевой программе «Афта-лайф» частоту, на которой происходила передача сообщений с семейством псовых. С одной стороны это здорово разгрузило нас, так как компьютеру было гораздо проще считывать со спутника нужную информацию и в разы быстрее передавать ее собакам, контролируя все больше и больше этих особей посредством когдатошних вышек для сотовой связи или радаров, которые «накрывали» собой просто гигантские площади. Но с другой… Мы, «Брейнцентр», начали чувствовать себя не у дел. Гребаная «Афта-лайф» с каждым разом все больше и больше подминала под себя управление «Единого Смотрящего»! А всего пару месяцев спустя мы полностью утратили контакт с четвероногими. Те попросту нашли нового хозяина, который давал им то, что они хотели, больше и чаще! И так уже много лет, Крысолов. Мы слепы и глухи уже много лет. Спутники больше не подчиняются нам, высокочастотные датчики так ни в одном городе ни Украины, ни России не были активированы, и все, кто согласился служить нам… это зомби. Да-да, я и сам иногда не понимаю, как это может происходить фактически, ведь у них внутри голов пусто, они ни о чем нам не сообщают, у них абсолютно нет памяти, но это работает. Они не так привередливы и не так требовательны к себе, они могут подолгу оставаться без еды, но ты ведь понимаешь, нам, ученым, мало того, что видят кучкующиеся на одном месте зомби».

— Ну а при чем же здесь прибор того придурка? — поняв, что картинка все еще не складывается, встряхнул головой Крысолов.

«Хм, я знал, что ты о нем не забудешь. А притом, дорогой Кирилл Валериевич, что прибор этот и есть тот высокочастотный датчик, о котором я только что тебе рассказывал. Тот, который должен был замерять психофизическое состояние всех живых существ и отделять прежнего человека от неочеловека, отсылая все данные «Единому Смотрящему». По негласному соглашению наших государств, они должны были висеть чуть ли не в каждом городе, где численность населения была не меньше ста тысяч. Теперь понимаешь?»

— Так это что же получается — это ты решил буду ли я человеком или мутантом? Выходит, это следуя твоим заключениям, тот урод, то яготинское чудовище полагалось на свой прибор и отстреливало всех людей, на которых твой хренов прибор шкалил?!»

«Да, Кирилл Валериевич, — тихо и как-то грустно согласился мозг ученого. — Но ужаснее всего далеко не это. Ведь чудовище на самом деле не он… — наступила нехорошая пауза, и Крысолов вдруг ощутил, что то, чем она закончится, будет звучать как приговор. И голос закончил: — А ты, Крысолов, ты.

— Что ты такое несешь?.. — проговорил он, едва открывая рот и чувствуя, как в голове появился отвратительный, пустой вой ветра. — Да как ты?..