Выход 493

Мысли в его голове наскакивали одна на другую, как попавшие в аварию на треке гоночные мотоциклы. Но это было ничто по сравнению с той участью, что теперь ожидала Кирилла Валериевича. Он чувствовал стыд за то, что соблазнившись нелепой надеждой на чудо, вспомнив о юности, о том как мог ладить с собаками, приказал Секачу опустить оружие, лишив тем самым их обоих шанса спастись. Как теперь посмотреть напарнику в глаза?

Но псы на них не нападали.

… кто ты? — решительно спросил Крысолов.

… а как ты меня назвал? Высший Разум? Мне нравится, а тебе уже нет?

О, Боже, как ему это удается?

… ты читаешь мысли?

… ты скажи мне, у тебя неплохо получается

… возможно, только те, что на тебя обращены

… теплее

… а на Укрытие они нападают с твоей легкой руки?

… и на минское метро тоже

… ты говоришь как человек. Ты — человек?

… как знать? Ты-то уже все равно мертвец. Как тебе объяснение?

… признаться, не очень. Может, все-таки рассмотрим варианты?

… твоей смерти? Думаю, не стоит тратить время. Безглазые и так чего-то долго ждут.

Внезапно пес жалобно заскулил, затряс головой.

… похоже, твоим ресурсам такие слова не по душе

… не отвлекайся на мелочи, Крысолов, потому что я говорю… ФАС!!!

Кирилл Валериевич вмиг сообразивший, что его план бесповоротно провалился, схватил оружие и в мгновение ока направил ствол на прижавшегося к земле пса. Он не знал, чем закончится схватка и будет ли у них возможность выбраться из нее целыми, но потребность во что бы то ни стало уничтожить стоявшего перед ним четвероногого, затмила ему разум. Он уже открыл рот, чтобы крикнуть «Огонь!», как вдруг застыл, дожав курок лишь до половины.

… идите…

Это был не голос Высшего Разума. Это был голос этого существа, которое когда-то было другом человека. Оно не говорило привычными словами как в той американской комедии, где один чернокожий слышал, о чем говорят животные, — оно доносило всего лишь свою мысль, — но она была так же понятна, как и загоревшийся зеленым светом уличный светофор.

Они противятся Разуму, — подумал Крысолов, наблюдая за тем, как слепые псы пятятся, недовольно порыкивая и переминая челюстями.

… спасибо

… идите… вожак… есть…

Собаки растаяли в оккупировавшем берег тумане с такими же легкостью и проворностью, как и возникли. Серое молоко быстро скрыло их из виду, и только их то ли голодное, то ли раздраженное тем, что они добровольно отпустили свой обед, рычание еще какое-то время доносилось из плотных клубов тумана. Складывалось впечатление, что это рычит сам туман.

— Как у тебя это получилось? — ошарашено водя глазами по сторонам, еле выговорил Секач.

— Вот-вот, — раздался за спиной у него незнакомый, трескучий голос, — и мне это интересно. Ну-ка назад, и оружие на землю сложите.

К ним вышел человек в плаще и с израильской винтовкой в руках. Ему не удалось застать сталкеров врасплох, так как они ожидали его появления, но зато здорово удалось их удивить своим видом. Особенно Крысолова, который представлял себе тайного преследователя немного другим. Его череп был неестественно вытянут на затылке, глубоко посаженные близко к переносице водянистые глаза источали нервозность и, похоже, принадлежали сумасшедшему. Дряхлую, будто стариковскую кожу, хотя едва ли преследователю перевалило за сорок пять, покрывали морщины и шрамы проступавшие из-под многодневной щетины. Припухшие губы в мелких язвочках и синие мешки под глазами наводили на мысль, что он прочно сидел последние годы на стакане.

Секач потянулся к автомату, но преследователь направил ствол винтовки в его сторону.

— Не советую делать этого. Брось оружие, говорю!

Секач послушно опустил на землю автомат, а Кирилл Валериевич, изучив незнакомца повнимательнее, неожиданно для самого себя засмеялся. Он не хотел, но легкие сами начали сокращаться, сначала проталкивая через ноздри короткие, беззвучные порции воздуха, но потом все быстрее и сильнее заставляя мощную грудь колыхаться и подпрыгивать, издавая странный, гусиный гогот.

Вот ты значит какой, невидимый снайпер? — едва не сорвалось у него с губ. — А я-то думал… Не советую делать этого! Я — король яготинской пустоши, приказываю тебе!

— Что смешного, мутант? — неподдельно удивился он, сдвинув брови.

— Мутант? — Крысолов рассмеялся еще сильнее. Он знал, что с таким типом людей шутить не стоит, но сдерживаться больше не мог. Он расхохотался во весь голос, заставив и Секача, и незнакомца смотреть на него, как на идиота — с опаской и изумлением.

— Ну-ка встань! — прошипел яготинец, но для Крысолова каждое слово, каждая его мимика были как затяжки дыма марихуаны.

— Ну-ка встань, — перековеркивая его слова, Кирилл Валериевич упал навзничь в раскисшее болото, ощутив как неприятно вжались спину баллоны, и продолжил истерично заходиться со смеху, не в силах остановиться. — Не забудь добавить: «А то худо будет!»

— Кирилл, может, хватит?

— Извини, Серега, просто не сдержался.

— Встать! — приказал незнакомец.

Но Кирилл Валериевич лишь вытер глаза от проступивших слез, продолжив валяться в сырости, грязи и тумане.