Выход на «бис»

– Что? Давайте быстро.

– Я всё это время в приёмном радиоцентре прослушивал эфир: очень насыщен локальными шифрованными сообщениями военного характера. Однако в частных переговорах и периферийных сообщениях, случается, проскакивают передачи прямым текстом, зачастую обрывочные и довольно эмоциональные. Сводящиеся, как я понял, к тому, что в результате действия каких-то рейдерских сил на морских коммуникациях в районах северной Атлантики сложилась непредсказуемая и угрожающая обстановка.

Собственно, всё это можно отнести к операциям германских субмарин, но меня смутило одно сообщение. Какой-то оператор неизвестной радиоточки прямо высказался. Цитирую: «…по всем признакам в ближайшие дни, а может и часы, грядёт морское сражение с участием линейных кораблей и авианосцев». Не знаю, можно ли доверять данным перехватам, касается ли это Атлантики, или здесь всё же подразумевается тихоокеанский театр, но доложить счёл обязанным.

Увидев, что командир сделал нетерпеливый жест, мол, «принято к сведению», лейтенант поспешил ещё донести:

– А вот на частотах широковещательных радио-станций… боюсь оказаться невежей, но что-то не увязывается с моими знаниями по истории. Что-то происходит в Европе…

– Товарищ командир, – окликнул вахтенный офицер.

Скопин, подумав лишь: «А что там, в Европе? Прорыв в Арденнах. Вот поди и вся буча…» – переключил внимание:

– Да.

– Цель номер один исчезла с радара в месте пеленга кораблей. По всем признакам, самолёт совершил посадку.

«Либо на воду, если это штатный катапультный гидро, либо на палубу… авианосца?»

Ответ на этот вопрос мог дать вернувшийся пилот. Как раз поспевший, тиснувшийся в дверь прямо в лётном комбинезоне. И кэпу стало не до лейтенанта из радиоразведки. Впрочем, получившего благосклонного пинка:

– Спасибо, лейтенант. Позже. Продолжайте слушать эфир. Если будут какие-то новые факты, обязательно информируйте.

* * *

Доклад лётчика был последовательным и обстоятельным:

– Первый корабль я рассмотрел хорошо, удобным ракурсом в профиль: две носовые башни ГК; две трубы, разнесены – задняя ближе к грот-мачте. Идущий в кильватере вслед за первым просматривался уже хуже, но навскидку – однотипный. Общее впечатление, в пропорциях габаритов это корабли класса не меньше линейного крейсера. Далее маячил силуэт третьего, однако я счёл достаточным…

– Что там у вас произошло в воздухе? На радаре мы зафиксировали близкий контакт с чужим ЛА[88].

– Это был классический Як-3, – произнёс старший лейтенант, спокойно, даже не пытаясь выставить встречу с краснозвёздным самолётом в данном месте как что-то из ряда вон.

– Чего?! – Геннадьич сначала подумал, что неправильно расслышал, или речь вообще шла о чём-то другом, настолько абсурдным казалось даже представить советский фронтовой истребитель здесь за тысячи миль от аэродромов. Однако одного взгляда в упрямые глаза пилота хватило, чтобы понять – имелось в виду то, что имелось – не оговорка, не шутка, полная уверенность в своём заявлении. И спокойствие это, скорей, поставное.

– Да вы ошиблись, – только и промолвил. А логика, шустро обыграв в голове варианты, тут же отыскала простейшее объяснение: «Британский „Спитфайр“ вполне схожий, в общем-то. В морском варианте, разумеется. А значит, третий в составе корабль носитель палубной авиации, иначе откуда взяться колёсному истребителю».

…и попытался прояснить:

– В БИЦ[89] по данным с РЛС уверены, что самолёт совершил посадку. Выходит, что на авианосец. Какой-нибудь «Сифайр»?[90] Сами подумайте, откуда Як-3 может быть в Атлантике?!

– Я потому и подлетел ближе, чтобы посмотреть в упор. И уж разбираюсь, чтобы отличить! – Митиков заметно повысил тон, начиная заводиться, выпалив. – Это ваше штурманское БЧ ошибается!

– В смысле?

– Не знаю… может, после эксперимента-перехода, чтоб его, вся навигационная аппаратура выдаёт белиберду. Вплоть до того, что компасы с ума посходили, показывают не в ту сторону, а мы…

– А мы?..

– Мы же, вероятно, где-то в Баренцевом море. Иного объяснения я не нахожу. Встреченный мной «Як» скорей всего был Як-9 с литерой «Д», даже «ДД» – дальнего действия, принадлежащий какому-то полку морской авиации, обеспечивающему патрулирование на северных конвойных маршрутах в зоне советской ответственности. Исчезнуть с радара он мог, попросту пропав за радиогоризонтом, уйдя низким профилем в сторону берега. А радиометристы что-то напутали.

Скопин краем глаза увидел, как скептически покачал головой старпом, внимательно прислушивающийся к разговору – не одному ему все заверения пилота виделись заблуждением.

«Мало ли что там, в небе могло сиюминутно привидеться».

Даже при всех невероятных допущениях против одного голоса лётчика выступала вся команда БЧ-1, да и радиотехническая служба.

«В навигации, в определении своего местоположения, конечно, можно допустить погрешности – мили, несколько десятков миль, но не так же…»

Его снова отвлекли на очередной доклад с радио-локационного поста:

– Фиксируем излучение РЛС по тому же пеленгу. По общим параметрам – судовая. Не подлежит классификации.