Выход на «бис»

Радист гонял аппаратуру по диапазонам, растерянно сообщая о полном отсутствии каких-либо сигналов, уже греша на выход из строя приёмных контуров. Даже «белого шума» как такового не было. Даже отголосков статики…

– Вы понимаете, – горячо зашептал на ухо учёный, – это же своеобразный тамбур межвременья! Пока мы здесь, а я полагаю, это ненадолго, необходимо включить мои приборы в активное сканирование для замеров характеристик! Это место требует особого и отдельного изучения.

«Чёрта с два», – ответить не потрудился. Только отрицательно мотнул головой.

В рубке от людского присутствия тесновато, гудела вентиляция, гоняя неумолимо остывающий воздух. Но дышалось по-странному спёрто.

Жестом дав понять вахтенному матросу – тот споро разблокировал задрайки, командир двинул к двери, распахнул, выйдя…

Вперился, дёргая спичечный коробок, нашаривая сигаретную пачку – машинально, по привычке. Так и не закурив…

«Да тут до мата, етижи-пассатижи… рукой подать!»

Атмосфера снаружи показалась вообще какой-то безвкусной. Не освежающей, невзирая на холодок, а будто вытягивающей из тебя жизненное тепло. Визуально видимость простиралась всего мили на две и… те самые блеклые маслянистые волны.

От всего этого становилось жутковато, вызывая в памяти что-то ассоциативное. Что-то похожее вертелось в голове.

Здесь и сейчас (если этому «здесь и сейчас» подходили такие понятия), ступив на территорию, запредельную для человеческого понимания, рассудок бессознательно искал спасительное объяснение неведомому. Даже из области фантастики. Лишь бы обрести хоть какие-то точки опоры и избежать паники.

«Ага – вот! Вспомнил: будто бы мёртвый мир „Лангольеров“[11]. Однако, как там Док сказал – „тамбур?“ Буфер? Подозреваю, что всё наверняка прихотливей и сложней, и мы проникли в некие пространственные координаты, выходящие за измерения, доступные человеческой науке».

Последняя прозвучавшая мысленно формулировка вызвала ироническую улыбку.

«Начитался в детстве фантастики. Прихоть разума, несвойственная вояке-служаке с одной извилиной от фуражки. Да и непозволительная, когда ты прежде всего командир боевого корабля и у тебя под началом семьсот с лишком душ. М-да, без права отвлекаться на вольное воображение».

Распределение полномочий в предстоящей миссии было чётко регламентировано штабом: полковник особого отдела, при всех его регалиях и статусе, по сути, начальник экспедиции.

«Наверное, в Кремле не нашли никого поважней, – подумалось с ехидцей, – не нашлось шишки поважней или при бо́льших погонах. Хотя что я о нём знаю, в конце концов. Есть вещи, которые нельзя доверить исключительно военным. Дипломаты и политики порой смотрят на дело более гибко, а особист вполне может олицетворять собой разностороннего специалиста. Научную часть двигал понятно кто. И я… – „водитель телеги“: в моей ответственности корабль и вся мореходно-походная часть. Так или иначе, с правом на волевые решения в экстремальные, сиречь военно-опасные ситуации».

Последующая мысленная гримаса возникла импульсивно: «Мы „пушечное мясо“ на острие науки, государственных доктрин и политических интересов. Всё в куче».

За спиной затопало, пыхтя – кто-то торопился.

– Товарищ командир, там!..

Сунулся назад в рубку и, уже переступая комингс, почувствовал загулявшую под ногами качкой палубу. И ещё – затылком, боковым зрением!.. – оглянулся…

Накатило на миг (миги!) – отдалив перспективу, за что цеплялся глаз… точно бинокль перевернуть, и… колыхнув кровяным прибоем в голову, вернуло обратно, неповторимой оптической иллюзией.

Серые краски сменились на… серые. Но это был уже другой оттенок. Живой. Появились запахи, хлынув в ноздри морским – солёным, йодистым. Стылым.

Тело наконец взбунтовалось на резкое климатическое изменение – только теперь ощутил, как кожа в безрукавке форменной «тропички» пошла мурашками.

Корабль подхватили серьёзные, бьющие в скулу накаты, горизонт раздался в стороны, явив неприветливый, увитый белыми барашками волн океан.

– Вот значит как. Мрачная Дева Атлантика, – каким-то чутьём, но почему-то убеждённый, что это именно она.

Крейсер шёл, едва выдерживая пять узлов, соблюдая полное радиомолчание, РЛС в режиме пассивной локации – всё для мер предосторожности, в целях по возможности не «светить» себя… где бы они ни объявились.

Единственное, что было в работе, это ГАС[12] – тоже на предмет безопасности – на случай под-водных сюрпризов. Например, рифов или отмелей.

В каких во́дах – в море или в океане окажется киль корабля, оставалось только гадать (немного говорливая уверенность товарища учёного не внушала уверенности, скорей давала пищу для сомнений), но желательно, чтобы подальше от чужих и недружественных берегов.

…Услышал:

– Товарищ командир, думаю, вам будет любопытно послушать радио! Не понимаю, ерунда какая-то…

«А вот теперь момент истины!»