Выхода нет

У. Г.: Нет. Я не говорю, что есть цель. Ты говоришь, что есть цель. Может и не быть никакой цели. Твой вопрос подразумевает, что всему этому должна быть причина. Я вижу то, что происходит здесь и сейчас. Но ты хочешь установить причинно-следственные отношения между двумя событиями. Так функционирует в нас логическое мышление. Мы используем логику, чтобы переспорить кого-то. Это тоже разрушительное оружие; и когда логика терпит неудачу, остаётся насилие. Так что мне представляется бессмысленным задавать вопрос: «Где мы потерпели поражение? Почему мы повернули не туда?» Нам необходимо спрашивать себя о чём-то другом: «Существуют ли ответы? Есть ли решения нашим проблемам?»

В.: У нас как будто есть необходимость в том, чтобы искать и найти что-то.

У. Г.: Тело не хочет ничего узнавать и ничего знать, потому что у него есть эта разумность — исконная, врождённая разумность, которая помогает ему выжить. Если это тело окажется в джунглях, оно выживет; если нет, ему конец. Но оно будет бороться до последнего. Именно так функционирует человеческое тело. Если есть какая-то опасность, оно использует всё возможное, пытаясь защитить себя. Если оно не может ничего сделать, оно сдаётся. Но в каком-то смысле у тела нет смерти. Атомы в нём сложены вместе, а когда оно погибает, происходит перестановка атомов. Они будут использованы где-то ещё. Так что у тела нет ни рождения, ни смерти, потому что оно никаким образом не может испытать, что оно живое или что оно будет мёртвым завтра.

В.: Я думаю, это важная тема. Я бы хотел больше услышать об этом.

У. Г.: Вы называете это столом, а это мёртвым трупом: но на самом деле там есть жизнь. Понимаешь, разложение, происходящее в мёртвом теле, это форма жизни. Конечно, это не утешение для того, кто потерял свою жену. Пожалуйста, не поймите меня неправильно. Когда смерть предоставила основу для продолжения жизни, как вы можете называть её смертью? Другое дело, что это не утешение для меня или того, кто потерял близкого человека. Но нельзя сказать, что он [труп] мёртвый. Теперь говорят, что волосы продолжают расти, ногти продолжают расти, и волны мозга длятся ещё долго даже после так называемой клинической смерти.

Это причина, по которой сейчас в судах пытаются найти определение смерти — во Франции и в других странах. Им очень сложно определить смерть. А теперь в США пошли ещё дальше. Они хранят мёртвые тела в глубокой заморозке, с тем чтобы однажды медицина нашла средство от болезни, вызвавшей смерть этого тела. Вы знаете, что они делают? Они не собираются оставлять свои деньги детям. Даже деньги будут заморожены, что вызовет жуткий экономический застой движения денег. Это очень странно. Это называют крионикой. Она становится популярной в Соединённых Штатах.

Где провести грань между жизнью и смертью? Определение смерти ускользает от юристов; пока они не смогли её определить. Для всех практических целей нам приходится считать, что это то же самое, что клиническая смерть. Но в природе нет ни рождения, ни смерти. Ничто никогда не рождается и ничто не умирает. Так что если эту [идею] применить по отношению к телу, которое не отдельно от окружающей жизни, для него нет ни смерти, ни рождения.

Я не метафизически рассуждаю. Мы, кажется, не понимаем того основополагающего факта, что мы совершенно не способны контролировать эти вещи. Чем больше мы пытаемся, тем больше проблем создаём… Я могу звучать очень цинично, но на самом деле циник — реалист. Я не делаю себе комплимента. Я говорю о циниках вообще. Цинизм поможет вам здраво смотреть на происходящее в мире.

В.: Когда я сказал, что хочу прочитать Вашу книгу, Вы ответили, что она мертва. Что Вы имеете в виду?

У. Г.: Теперь я называю мою книгу «Ошибка просветления» вместо её настоящего названия «Загадка просветления». Это была моя ошибка. У меня нет никакого послания этому миру. Честно говоря, я даже не знаю, что написано в ней и во второй книге. То, что я говорю сейчас, действительно и верно только для настоящего момента. Вот почему люди мне говорят: «Ты постоянно противоречишь сам себе». Нет, совсем нет. Видите ли, этому высказыванию [которое я делаю сейчас] противоречит моё следующее высказывание; третье противоречит первым двум. Четвёртое противоречит — скорее отрицает, чем противоречит — первым трём, а пятое отрицает шестое ещё до того, как оно прозвучало! Это делается не с мыслью о том, чтобы прийти к какому-то положительному утверждению; отрицание делается ради отрицания, потому что ничто не может быть выражено и ты не можешь сказать: это истина. Нет такой вещи, как истина. Логически подтверждённое допущение, да. Ты можешь написать книгу на тему «Мои поиски истины» или бог знает что ещё — «Мои эксперименты с истиной».