Выхожу на связь

Крылов решил: до рассвета ждать не стоит. В любой момент могут нагрянуть немцы: повисший на сосне парашют не останется незамеченным. Приказал группе двигаться к ближнему леску. До опушки Веклюка поочередно несли на себе Крылов и Пичкарь. Остальные распределили между собой его груз: туго набитый вещевой мешок, рацию, комплект питания к ней. В лесу срезали две тоненькие осинки. Накрыли их плащ-палаткой. Уложили Веклюка на носилки.

К рассвету прошли километров пять. Шли молча. Крылов понимал: треволнения первой ночи утомили людей. А тут еще из-за ошибки летчиков пришлось двигаться почти вслепую по незнакомой местности. Особенно доставалось Майе Саратовой. Она с трудом тащила на себе тяжелую рацию. Товарищи несколько раз предлагали ей помощь. Майя хмурила брови: «Я не маленькая».

Разведчики остановились на небольшой полянке. Когда взошло солнце, запалили костер. Веклюку в пути стало совсем плохо. Нога раздулась, посинела. Из-под бинтов сочилась кровь. Временами он начинал бредить.

По карте Крылов определил: до ближайшего жилья километров шесть. Надо попытаться оставить Веклюка там. Но как знать: может быть, в деревне немцы. Все же решил рискнуть. С Веклюком пошли Пичкарь и Лобацеев. Вернулись под вечер. Взволнованные, улыбающиеся. Рассказали: чехи встретили их, как братьев. Долго расспрашивали о положении на фронтах. Интересовались, не нужна ли какая помощь, продукты. Веклюка взял к себе старик мельник. У него самое безопасное место во всей деревне. Кроме того, он обещал вызвать из города своего сына — хирурга, который сможет поставить разведчика на ноги.

Отряд снова двинулся в путь. Как и прежде, последним шел Богданов, посыпая следы нюхательным табаком.

6

«27 февраля 1945 года. Соколову.

Прибыли в район действия, в большой лес возле города Хоцен. В лесу много бежавших военнопленных. Местное население относится к нам хорошо. Сегодня с Пичкарем выезжал в Ческа-Тржебова.

Крылов».

7

Утро было свежее, безоблачное. В лесу еще царил полумрак, и голые стволы деревьев отбрасывали продолговатые серые тени. Когда Крылов выбрался из землянки, Пичкарь уже ждал его. На нем был обычный гражданский костюм, поношенная, с выцветшей ленточкой шляпа. Крылов был одет еще скромнее — в серый вязаный свитер и грубошерстные, пузырившиеся на коленях брюки-гольфы.

Путь предстоял не близкий — километров шестьдесят. Накануне Пичкарю удалось раздобыть два велосипеда. Краска на них давно покоробилась и облезла, ржавчина густыми веснушками покрыла никель. Но колеса крутились исправно. Разведчики выбрались из лесу на проселок и налегли на педали.

Дорога вилась между зеленеющими полями, перелесками, ныряла в лощины, где еще лежали ноздреватые шапки талого снега.

Город увидели издалека. Он раскинулся по обе стороны железной дороги. Чистенький, аккуратный. Красные черепичные крыши. Струйки дыма над трубами. Издали город казался тихим и безмятежным уголком земли, который война пощадила, обошла стороной.

— Хальт! Документы!

Крылов затормозил, спрыгнул с велосипеда. Вот она, первая встреча с врагом. Мельком взглянул на Пичкаря. Молодец! И глазом не моргнул. Спокойно полез в карман за документами, которые им приготовили еще там, у своих. Крылов тоже достал пропуск. Протянул фашистам.

— Вы что, не знаете, что эти пропуска уже неделю назад аннулированы? — спросил немец.

Пичкарь изобразил на лице искреннее недоумение.

— Просим прощения, господин обер-лейтенант. Были в отъезде в деревне. Еще не успели обменять.

Лейтенант обвел их подозрительным взглядом. Что- то сказал солдату. Тот подошел вплотную, обшарил карманы разведчиков.

«Хорошо, что не взяли с собой оружия», — мелькнуло в голове у Крылова.

— Проваливайте, и чтоб сегодня же все было сделано! — хрипло гаркнул лейтенант.

Они миновали несколько узких улочек, выбрались на привокзальную площадь. По пути обсудили положение. Документы были сделаны за несколько дней до вылета группы. Кто же мог предположить, что немцы решат их обменять на новые? Но факт оставался фактом. С просроченными пропусками в незнакомом месте находиться опасно. Пришлось изменить первоначальный план. Решили, не осматривая города, встретиться с подпольщиками и уже с их помощью выправить нужные бумаги.

Крылов и Пичкарь без особого труда разыскали дом, в котором проживал Вацлав Фиала.

Дверь открыла молодая опрятная девушка.

— Вацлав Фиала? — она подняла брови. — Он здесь теперь не живет. Справа от вокзала маленький домик за зеленым забором. Попробуйте поискать его там.

Но в маленьком доме за зеленым забором Вацлава тоже не оказалось. Пожилая женщина долго допытывалась, кому он понадобился. И только после того, как Пичкарь словно невзначай назвал условную фамилию Лаушмана, заперла за пришедшими дверь. Рассказала:

— Вацлава брали в гестапо. Видимо, немцы что-то пронюхали. Несколько дней пытали, потом отпустили. Но глаз с него не спускали. На работе Вацлав сказал, что уезжает в соседний город к брату. Несколько дней жил здесь, потом ушел к партизанам.

Итак, Вацлав исчез. Но оставался еще один адрес — улица Центральная, 17. Томаш Дитр.