Выключи свет – и увидишь звёзды

То, что мы становились все ближе, не успокаивало Джанни, а как раз наоборот. Чем больше он меня любил, тем больше я любила его. И тем больше он хотел, чтобы я его оставила. В какой-то момент это стало невыносимо. Я уехала в путешествие, чтобы поработать… подальше от него. Я запиралась в темных залах с механизмами старинных часов, я формовала новые детали или меняла зубчатые колеса, когда их невозможно было починить. И в каждых старинных часах я искала те самые детали из легенды, лишние, чуждые им элементы… Так было в Солсбери, Уэлсе, Руане, Праге и Эксетере. Через несколько лет я нашла странную деталь в часах церкви Святой Марии в Оттери-Сент-Мэри, следующую – в Калстоке, еще одну – в Дареме, потом в Венеции и, наконец, последнюю, – в Риме. Я так мечтала раскрыть тайну времени, что научилась очень быстро находить посторонние элементы в механизмах башенных часов. Я верила в эту легенду, и моя любовь лишь придавала мне упорства. Ты видишь, в итоге из-за вспышек гнева и отчаяния Джанни я стала одним из лучших часовых мастеров. Но я так и не смогла собрать механизм, способный замедлить время, который за тридцать дней сделал бы меня ровесницей Джанни. Все женщины ищут способы стать моложе, я же хотела состариться.

– А я думаю, что он не понимал, как ему с вами повезло.

– Ты точно настоящий джентльмен, – улыбнулась Адель. – А в твоей жизни есть женщина? Ну, та самая?

Джереми отвернулся к окну.

– Ну вот, – продолжила Адель. – Теперь ты будешь смотреть в окно, пока я веду машину, а через час скажешь: «Посмотрите, какое дерево!»

– Не думаю, что я много для нее значил…

– Расскажи мне побольше, я тебе скажу, что я думаю, если, конечно, мое мнение тебя интересует…

– Вы надеетесь меня этим поймать?

– Где вы познакомились?

– На ферме моей матери, она занималась бухгалтерией.

– И у твоего бухгалтера есть имя?

– Камилла.

– И кто из вас увлекся первым?

– Как только Камилла пришла работать на ферму, я сразу в нее влюбился. Камилла много говорит, но задает мало вопросов; у меня все наоборот, как вы уже сами заметили. Мы дополняли друг друга. Она была так рада получить работу на ферме, что просто лучилась счастьем. Камилла любила животных, но у нее не было денег, чтобы пойти учиться на ветеринара. Любить животных и заниматься ими – разные вещи. Чтобы за ними ухаживать, мало просто любить их гладить. Я думал только о Камилле, но она меня не замечала, и чтобы ей не докучать, я держался от нее подальше и старался не думать о ней. Днем это было несложно, я был очень занят ремонтом техники или работой, но, когда наступала ночь, я больше не мог думать ни о ком другом. Два года мы только здоровались и прощались; а потом я как-то летом приехал на ферму, и она вдруг повела себя иначе. Я тогда отпустил бороду, может, ей это понравилось.

– Она влюбилась, потому что ты отпустил бороду?

– А вы знаете, почему люди теряют голову? Как бы то ни было, Камилла в меня влюбилась, – а когда я брал ее на борт старины «Берлиоза», я чувствовал себя героем фильма «Английский пациент».

– А кто это – Берлиоз?

– Наш маленький самолет-опылитель, в нем только одно место, но Камилла такая легонькая, что без проблем помещалась со мной в кабине.

– Ты умеешь летать на самолете?

– Это намного легче, чем правильно развернуть зерноуборочный комбайн на краю поля, уж поверьте мне. Наше счастье длилось два года, я проводил с Камиллой выходные, а в остальное время думал только о ней. Я уехал от отца из города, чтобы устроиться на ферме и проводить там все время. Но у нас ничего не вышло. Ее стало раздражать мое молчание, она винила меня за то, что к вечеру я уставал, и упрекала в том, что мы редко выходим в люди. Я напрасно старался… она ничего не замечала, даже когда я одевался специально для нее. Обычное дело, так случается, когда проходит любовь. А потом отец заболел, и я вернулся в город, чтобы быть с ним рядом и заботиться о нем. Однажды вечером, когда я ждал свой поезд, Камилла проходила мимо и просто махнула мне рукой на прощание. Больше я не приезжал.

– И тогда ты решил уплыть на том корабле?

– Немного позже, и не из-за нее. Я же работал в церкви, и когда мой отец умер, я понял, что никогда уже не смогу вернуться к матери. Она даже не приехала на его похороны, сказала, что у ее любимой кобылы сложно проходит выжеребка. Простите, мне не стоило об этом все рассказывать, у вас и так нелегко на сердце.

– То есть Камилла ничего не поняла?

– Не поняла чего?

– Что ты смотрел только на нее, слушал только ее, потому и молчал. Она не поняла, какой ты нежный и отзывчивый, не заметила этого света в твоих глазах? Чего же еще она хотела? Чтобы рядом был мужчина, который не видит и не слышит никого, кроме себя самого?

Внезапно Адель замолчала – одновременно с нахлынувшими на нее эмоциями.

9

Через час они остановились на заправке; Джереми наполнил бак и купил два сэндвича. В двадцати километрах от заправки Адель и Джереми решили перекусить. Они устроились в тени плакучей ивы и принялись за сэндвичи.

– Это он вам ее подарил? – спросил Джереми, кивнув на «Джулию».