Выключи свет – и увидишь звёзды

Джереми прикрыл глаза, может, из-за яркого солнца, а может, потому, что не хотел смотреть на Адель, которую вот-вот потеряет. На подъезде к деревушке он вдруг понял, что чувствует не грусть – наоборот, в нем волной поднималось неведомое раньше тепло. Джереми любил женщину так, как еще никогда не любил, и даже если эта любовь была невозможной, даже запретной, она существовала. И никто не мог этого у него отнять. И молчал он просто потому, что не хватало слов, чтобы ей открыться. Да и что бы это изменило? Джереми полюбил ее очень рано, он еще слишком молод. Надо посмотреть правде в глаза: он – не тот мужчина, который нужен такой женщине, как Адель, хотя, возможно, она и нашла в его простоте что-то обнадеживающее, в то время как Джанни отрывал ее от реальности. Да и как ей помешать любить этого человека, который все же от нее ушел?

– Что-то ты замолчал, – заметила Адель, въезжая в деревушку. – О чем задумался?

– О вещах, которые люди не умеют делать, хотя ничто им не мешает этому научиться, как-то так.

– В самом деле, ничто не мешает учиться новому… ты собрался сделать карьеру джаз-музыканта или решил научиться играть на другом инструменте?

– Игра на органе в церкви была для меня лишь заработком. Я всегда играл джаз; однажды, забавы ради, я даже играл джаз на органе во время мессы. Как-то мы с пастором заключили одно пари, и он проиграл. И ему пришлось разрешить мне сыграть отрывок Мингуса[3] между двумя псалмами.

– Красиво получилось?

– Вообще-то вышло странновато.

– Если не секрет, о чем ты сейчас задумался?

– Я думал, можно ли научиться быть свободным. Победить свои страхи и перестать без конца оглядываться на других. И вообще не только книги могут нас научить жить.

– Ты хочешь сказать, любить?

– Да, что-то вроде. Почему у героев романов больше смелости, чем у нас?

– Потому, что их не ждет настоящее завтра, они существуют, лишь пока длится их история.

– Да, точно! Время жизни персонажей ограничено, именно поэтому они ничего не боятся. Автор истории знает, что их время сочтено; время нашей жизни тоже ограничено, но мы ведем себя, как будто это не так.

– К чему ты клонишь, Джереми?

Адель впервые назвала Джереми по имени, это оказалось очень приятно, к тому же породило теплую атмосферу близости между ними.

– Вы не думали о том, что у вас не получилось собрать ускоряющие время часы просто потому, что вы нашли не все части механизма?

– Может, и так, но не забывай, что этот механизм – всего лишь часть легенды. Я поверила в нее потому, что в то время мне было просто необходимо во что-то верить. А почему ты сейчас об этом вспомнил?

– У меня свои причины. Представим, что мы – два персонажа, порожденных воображением писателя, а лучше – писательницы.

– Почему автор – женщина, а не мужчина?

– Потому, что женщины больше сомневаются. Так, теперь представьте, что наша писательница начала новую главу и вдруг засомневалась. Решила, что ошиблась с моим персонажем, точнее, с выбором его возраста, и одним росчерком карандаша или пера она сделала меня старше. Это все поменяло бы?

– Если можно вмешиваться, то пусть уж лучше она омолодила бы меня, чем состарила тебя… Почему ты так улыбаешься?

– Смотрите лучше на дорогу. Я улыбаюсь потому, что вы всегда хотели поскорее состариться, а сейчас впервые пожелали стать моложе. Может быть, я вам на пользу.

– Но ведь персонажи романов не мечтают сами по себе в отличие от нас.

– Что нас возвращает к моему вопросу: почему при этом они свободнее нас?

– Потому, что им это позволяет твоя писательница.

– А вы считаете, что вы не хозяйка своей жизни?

Адель остановила машину на обочине и повернулась к Джереми с удивлением. Еще ни один мужчина не задавал ей таких вопросов.

– Кто ты такой, чтобы меня об этом спрашивать?

– Я думал, это ваше любимое развлечение – угадывать, кто такие люди, которые вас окружают.

Адель нажала на газ и выехала обратно на дорогу.

– Тебя, Джереми, не нужно старить, ты и так взрослее, чем думаешь.

– Может быть, да только мы проехали деревню, где надо было меня высадить.

– Да, я знаю, не слепая, просто ужасно не хочу с тобой прощаться. Когда мы доберемся до дома Джанни, подождешь меня в машине. Я там не задержусь надолго.

12

На холм уходила грунтовая дорога; Адель свернула на нее, и с тех пор, казалось, совершенно погрузилась в свои размышления.

Дом Джанни ничем не отличался от других домов в этой местности, но Джереми сразу понял, что они приехали. Вблизи белизна здания оказалась еще более ослепительной. «Джулия» миновала ворота, въехала на подъездную дорогу, усаженную высокими кипарисами, и под ее шинами зашуршал гравий. Адель остановила машину у крыльца. Стояла нестерпимая послеполуденная жара.

– Не верится, что вы здесь жили, – шепнул Джереми.