Выкорчеванная

— Вы готовы? — обратился он ко мне несколько зажатым, официальным тоном. На нем был красивый костюм, состоящий из множества слоев шелка, бархата и кожи, а также перчатки на руках, словно он пытался защитить себя от того, что случилось в прошлый раз, когда мы произносили заклинание вместе. Мне это уже казалось прошлым, словно миновало сто лет и далеким как Луна. На мне же было мятое домашнее платье, а мои волосы, чтобы не лезли в глаза, были заколоты в импровизированный узел. Я открыла книгу и начала читать вслух.

Заклинание снова захватило меня почти мгновенно, но теперь я знала о волшебстве достаточно, чтобы чувствовать, как оно пьет мои силы. Однако «Призывание» не собиралось отрывать от меня куски: я пыталась подпитывать его как большинство «своих» заклинаний стабильным ручейком, а не потоком силы, и оно разрешало мне это делать. Слова более не ощущались столь непроницаемыми. Хотя я все равно не могла уловить всей истории или вспомнить только что произнесенную фразу, зато начала ощущать то, чего ранее не замечала: если бы я сумела припомнить слова, хотя бы некоторые показались мне неправильными. Это словно услышать подзабытую историю из детства, и не удовлетвориться качеством исполнения или расхождением с тем, как вы ее запомнили. И именно таким образом, живя в том самом призрачном золотом мирке смутных, но теплых воспоминаний, Призывание доводило себя до совершенства. Я позволила ему течь сквозь меня, и закончив страницу, остановилась, позволив Дракону продолжить начатое. Когда он не смог отговорить меня от попытки призыва, он жестко настоял на том, чтобы читать по две страницы к моей одной.

Его прочтение заклинания слегка отличалось от моего более острыми гранями и менее певучим ритмом, и по началу мне это немного не нравилось. Но, насколько я могла судить, работа шла без существенных трудностей, и к концу его двух страниц, звучание заклинания казалось мне хорошим — словно слушаешь талантливого рассказчика, повествующего о слегка иной версии событий любимой истории, и ему удалось преодолеть мою инстинктивную нетерпимость против другого прочтения. Но когда я начала читать свою часть, мне пришлось судорожно хвататься за нить сюжета, и это оказалось существенно сложнее, чем с первой страницей. Словно мы пытались рассказывать одну историю, но вели ее к разным концовкам. Я с огорчением поняла, что того, что он мой учитель недостаточно. Те три ведьмы, о которых он упоминал, должно быть были более похожи друг на друга своим волшебством, совсем не как мы с ним.

Я, напирая, продолжила читать, и сумела добраться до конца страницы. Когда я ее закончила, для меня история снова начала идти гладко… но только потому, что она снова стала моей собственной, и когда Дракон начал свою часть, разрывы усилились. Я сглотнула слюну в пересохшее горло и подняла глаза от пюпитра. Кася смотрела на меня от стены, ехидно улыбаясь с нескрываемым удовольствием. Как и я, она могла с легкостью предсказать, что у нас получается недостаточно хорошо… что мы не сможем закончить. Я посмотрела на мрачного Дракона, сосредоточенно читающего страницу: как от напряжения нахмурился его лоб. Он предупредил меня, что остановит заклинание прежде, чем мы заберемся слишком далеко, если почувствует, что мы не преуспеем. Он постарается обрубить и обрушить заклинание наиболее безопасным образом, контролируя причиняемый им ущерб. Таково было его условие: он попытается помочь, а я приму в обмен его мнение, отступлю и не буду вмешиваться, пока он делает то, что необходимо.

Но заклинание уже было слишком сильно, наполнено силой. Нам приходилось стараться, чтобы его поддерживать. Должно быть уже не было безопасного пути к отступлению. Я снова посмотрела на Касю, и вспомнила ощущение чьего-то присутствия в Чаще, чем бы оно ни было. Оно было таким же. Если сейчас в Касю вселилась сама Чаща… если она знала, что мы пытаемся сделать, и что Дракон может быть ранен и большая часть его сил будет потрачена… она ударит снова прямо сейчас. Она снова явится в Дверник, или прямо в Заточек, чтобы одержать небольшую победу. Из-за моего желания спасти Касю, из-за его жалости к моим страданиям, мы только что преподнесли Чаще отличный подарок.

Я должна была немедленно что-то предпринять по этому поводу — все что угодно — и я, отбросив свои сомнения, протянула дрожащую руку и накрыла своей ладонью его руку. Он стрельнул в меня глазами, а я набрала в грудь воздух и принялась читать вслух вместе с ним.