Выкуп

"Oh, I don't know," I tells him. "Maybe you better credit yourself with a barrel of money and a lot of emancipation from a quantity of uncontent.	- Ну, не знаю, - говорю я ему, - может, ты отдаешь предпочтение бочонку с деньгами и полному освобождению от всяких забот и хлопот.
Still, I don't regret my knowledge of 'em," I says.	Но я не жалею, что изучил их, - говорю я.
"It takes a man who understands the symptoms and by-plays of women-folks to take care of himself in this world."	- Тот не даст себя в обиду в этом мире, кто умеет разбираться в женских фокусах и увертках.
We stayed on in Pina because we liked the place.	Мы продолжали жить в Пинье, нам нравилось это местечко.
Some folks might enjoy their money with noise and rapture and locomotion; but me and Mack we had had plenty of turmoils and hotel towels.	Некоторые люди предпочитают тратить свои деньги с шумом, треском и всякими передвижениями, но мне и Маку надоели суматоха и гостиничные полотенца.
The people were friendly; Ah Sing got the swing of the grub we liked; Mack and Buckle were as thick as two body-snatchers, and I was hitting out a cordial resemblance to	Народ в Пинье относился к нам хорошо. А-Син стряпал кормежку по нашему вкусу. Мак и Бокль были неразлучны, как два кладбищенских вора, а я почти в точности извлекал на банджо сердцещипательное
"Buffalo Gals, Can't You Come Out To-night," on the banjo.	"Девочки из Буффало, выходите вечерком".
One day I got a telegram from Speight, the man that was working on a mine I had an interest in out in New Mexico.	Однажды мне вручили телеграмму от Спейта, из Нью-Мексико, где этот парень разрабатывал жилу, с которой я получал проценты.
I had to go out there; and I was gone two months.	Пришлось туда выехать, и я проторчал там два месяца.
I was anxious to get back to Pina and enjoy life once more.	Мне не терпелось вернуться в Пинью и опять зажить в свое удовольствие.
When I struck the cabin I nearly fainted.	Подойдя к хибарке, я чуть не упал в обморок.
Mack was standing in the door; and if angels ever wept, I saw no reason why they should be smiling then.	Мак стоял в дверях, и если ангелы плачут, то, клянусь, в эту минуту они не стали бы улыбаться.
That man was a spectacle.	Это был не человек - зрелище!
Yes; he was worse; he was a spyglass; he was the great telescope in the Lick Observatory.	Честное слово! На него стоило посмотреть в лорнет, в бинокль, да что там, в подзорную трубу, в большой телескоп Ликской обсерватории!
He had on a coat and shiny shoes and a white vest and a high silk hat; and a geranium as big as an order of spinach was spiked onto his front.	На нем был сюртук, шикарные ботинки, и белый жилет и цилиндр, и герань, величиной с пучок шпината, была приклепана на фасаде.
And he was smirking and warping his face like an infernal storekeeper or a kid with colic.	И он ухмылялся и коробился, как торгаш в преисподней или мальчишка, у которого схватило живот.
"Hello, Andy," says Mack, out of his face. "Glad to see you back.	- Алло, Энди, - говорит Мак, цедя сквозь зубы, -рад, что ты вернулся.
Things have happened since you went away."	Тут без тебя произошли кое-какие перемены.