Выкуп за рыжего вождя

– Вот и не знаю, – сказал владелец ранчо, – где бы найти славного парня, чтобы посмотрел за моим хозяйством в Литл-Паудер. Хотелось бы, чтобы человек был надежный. Славный кусочек прерий, и роща там у меня, Сэм… Вот если бы ты…

– Кстати, насчет водобоязни, – сказал собачник, – недавно вечером он прокусил мне ногу, потому что я смахнул муху с руки Марселлы. «Надо бы прижечь», – сказала Марселла, и я был полностью с ней согласен. Я звоню доктору, и, когда тот приезжает, Марселла просит меня: «Помоги-ка мне, подержи бедную крошку, пока доктор продезинфицирует ему ротик. Надеюсь, он не успел нахвататься микробов, пока кусал тебя за ногу?» Ну, и что ты на это скажешь?

– Неужели миссис Тэлфер… – начал Джим.

– О, да брось ты… – прервал его собачник. – Давай еще!

– Виски, – заказал Джим.

– Давайте два, – сказал собачник.

Они подошли к парому. Владелец ранчо остановился у кассы.

Внезапно душераздирающий собачий визг огласил окрестности. За первым увесистым пинком быстро последовал второй и третий, и кривоногий студень, отдаленно напоминающий собаку, сломя голову припустился без провожатого по улице, всем своим видом выражая крайнее возмущение.

– Билет до Денвера, – сказал Джим.

– Давайте два, – прокричал бывший собачник, нашаривая деньги во внутреннем кармане.

Родственные души

Вор быстро скользнул в окно и тут же огляделся. Всякий уважающий себя вор непременно прежде всего оглядывается и оценивает обстановку.

Он был в частном особняке. По заколоченной парадной двери и не подстриженному плющу вор понял, что хозяйка сидит сейчас где-нибудь на мраморной террасе, омываемой волнами океана, и сетует преисполненному сочувствия молодому человеку в спортивной морской фуражке, что никто не понимает ее чувствительного возвышенного сердца. По освещенному окошку на третьем этаже в сочетании с концом сезона он понял, что хозяин уже дома, скоро погасит свет и отойдет ко сну. Ибо такая уж пора – сентябрь, пора года и состояния души, когда каждый семьянин приходит к выводу, что все эти стенографистки из кабаре – тщета и суета, и возвращается в лоно домашнего уюта и моральных ценностей поджидать свою законную половину.

Вор закурил. Прикрытый ладонью огонек спички осветил на мгновение то, что было в нем наиболее выдающегося, – его длинный нос и торчащие скулы. Этот вор принадлежал к третьему типу. Третий тип никем еще не изучен и не получил широкого признания. Полиция хорошо знакома только с первым и вторым. Их классификация чрезвычайно проста. Отличительной особенностью является воротничок.

Если на пойманном воре не удается обнаружить крахмального воротничка, нам заявляют, что это опаснейший выродок, вконец разложившийся тип, и тотчас возникает подозрение – не тот ли это опасный преступник, который в тысяча восемьсот семьдесят восьмом году выкрал наручники из кармана полицейского Хэннесси и нахально избежал ареста.

Второй, не менее известный тип – вор в воротничке. Его обычно называют вор-джентльмен. Днем он либо завтракает в смокинге, либо расхаживает, переодевшись обойщиком, вечером же – берется за свое основное, гнусное занятие – ограбление квартир. Мать его – весьма богатая, почтенная леди, проживающая в респектабельнейшем Оушен-Гроув, и, когда его препровождают в тюремную камеру, он первым делом запрашивает себе пилочку для ногтей и «Полицейскую газету». У него есть жена в каждом штате и невесты во всех территориях, и газеты сериями печатают портреты жертв его матримониальной страсти, используя для этого извлеченные из архива фотографии особ женского пола, от которых отказались все доктора и которые получили исцеление от одного флакона запатентованного средства, испытав значительное облегчение при первом же глотке.

На воре был синий свитер. Он не относился ни к категории джентльменов, ни к категории поваров из Адовой Кухни. Полиция зашла бы в тупик при попытке классифицировать его. Ей еще не доводилось слышать про достопочтенного, степенного вора, не претендующего ни на большее, ни на меньшее, чем отведенное ему место.

Вор третьего типа крадучись стал пробираться вперед. При нем не было ни маски, ни потайного фонарика, ни башмаков на каучуковой подошве. Вместо этого в его кармане был припасен револьвер тридцать восьмого калибра, и он глубокомысленно жевал мятную резинку.

Мебель дома была обтянута чехлами от пыли. Серебро – убрано подальше в сейфы. Вор и не рассчитывал на крупный улов. Его целью была тускло освещенная комната третьего этажа, где хозяин дома спал глубоким сном после тех услад, которые он так или иначе должен был находить во имя спасения от одиночества. Там и следовало искать на предмет законной профессиональной поживы – вроде раскиданных денег, часов, булавки с драгоценным камнем – словом, ничего сногсшибательного, выходящего из ряда вон. Вор просто увидел открытое окно и решил попытать счастья.