Выносливость. Разум, тело и удивительно гибкие пределы человеческих возможностей

Но когда я спросил Ноукса о единственном наиболее убедительном доказательстве в пользу его теории, он без колебаний ответил: «Последний рывок». Как у участников гонки Comrades получается после 90 км ада ускориться на финише, чтобы проскочить его до двенадцати часов? Согласно традиционной физиологии, вы постепенно утомляетесь во время бега, поскольку мышечные волокна устают и запасы топлива заканчиваются. Но потом, когда конец уже виден, вы ускоряетесь. Очевидно, что ваши мышцы были способны двигаться быстрее и на предыдущих километрах, почему же они этого не сделали? «Это показывает, что наше понимание усталости совершенно неверно, — сказал Ноукс. — Должно быть, мозг сдерживает вас во время длительных усилий, а затем высвобождает последние резервы, когда вы почти на финише и опасность миновала».

Я всегда стараюсь оценивать научные теории беспристрастно, основываясь на фактах, а не историях из жизни. Но в данном случае, когда Ноукс заговорил, я непроизвольно закивал головой. Этот феномен был не просто знаком мне — он в некотором смысле стал моим заклятым врагом. В двадцать с небольшим, после того как меня несколько лет преследовали травмы, я увеличил дистанцию с 1500 до 5000 м. Но каждый раз, когда я бежал более длинную дистанцию, мой темп постепенно замедлялся ближе к концу, и тогда я пробегал последний — огненный — круг, заставляя всех (включая себя) размышлять о том, почему же я так замедлялся на предыдущих. Сначала я списывал это на неопытность, а потом на недостаток концентрации. Вероятно, оба объяснения отчасти справедливы, но мне казалось, что есть более глубокая проблема.

К тому времени, когда я пробежал 5000 м быстрее, чем когда-либо (это случилось в идеальный вечер в Пало-Альто в Калифорнии в 2003 году), я решил, что мне нужна новая ментальная стратегия: я притворюсь, что бегу только 4000 м, и не буду беспокоиться, если мне придется просто протрусить последний километр. Я хотел бежать каждый километр в темпе 2:45, и первые три я пробежал за 2:45, 2:45 и 2:47 соответственно. Момент истины наступил, когда я «встал на колени» и поклялся пройти четвертый километр что было сил, но мало-помалу я стал отставать от группы, с которой бежал. Очередной километр разочаровал — всего 2:53. Я просто не мог бежать быстрее, и когда начался последний километр, то мой темп еще замедлился. Я откусил больше, чем мог прожевать, и теперь расплачивался за это.

В большинстве гонок на стадионе судья обозначает начало заключительного четырехсотметрового круга, звоня в колокольчик над вашим ухом. Это удобный сигнал, как для собаки Павлова, который говорит вам: страдания почти закончились. И в тот вечер на Стэнфордском стадионе я снова почувствовал странное и знакомое превращение, происходящее в моих ногах, когда прозвенел колокол. Я обогнал десяток бегунов, промчавшись последний круг примерно за 57 секунд — на десять секунд быстрее своего среднего темпа на дистанции. На последнем километре я уложился в 2:42; это был самый быстрый километр, хотя я по-настоящему ускорился только на последнем круге. И — я не знаю, как еще это подчеркнуть, — я старался изо всех сил до предпоследнего круга. Подруга, которая пришла посмотреть, спросила, не пытаюсь ли я произвести на нее впечатление, сбавляя скорость к концу забега, чтобы красиво финишировать? «Нет, — ответил я, — просто…» Но у меня не было объяснения. Я и сам этого не понимал.

Как оказалось, такое случалось не только со мной. Ноукс показал мне исследование, которое он, Такер и Майкл Ламберт опубликовали в 2006 году, анализируя график изменения темпа почти во всех забегах при установлении мировых рекордов[100] мужчинами в современную эпоху на дистанциях 800 м, 1 миля, 5 км и 10 км. Для трех длинных дистанций картина была удивительно последовательной: после быстрого старта рекордсмены переходили на устойчивый темп вплоть до заключительного этапа бега. Затем они ускорялись, хотя всю дистанцию бежали быстрее, чем обычно, и их изголодавшиеся по кислороду мышцы погружались в море вызывающих усталость метаболитов. Во всех 66 рекордных забегах на 5 и 10 км, начиная с 1920-х, кроме одного, последний километр был либо самым быстрым, либо вторым по скорости (после первого километра). Я был готов списать свой неровный темп на некомпетентность, но это были лучшие бегуны в истории в лучшие дни своей беговой карьеры. Получается, это что-то глубже, чем просто неумение поддерживать темп.

Согласно анализу 2006 года в International Journal of Sports Physiology and Performance, графики мировых рекордов в беге на длинные дистанции составляют удивительно стройную схему, которая включает быстрое пробегание финальной стадии. Ускорение на финише отсутствует в более коротком беге на 800 м по причинам, которые мы обсудим в главе 6. Промежуточные отрезки на схеме показаны каждые 400 м для двух более коротких дистанций и каждые 1000 м для двух более длинных