Вынужденное знакомство

А Женя? Женя, помаявшись и кое-как выдержав в провинции чуть больше двух лет после рождения Марьяши, рванула обратно в Питер при первой же возможности, как только таковая подвернулась. Все это время она не просто так сидела дома и занималась с ребенком, а усиленно училась на удаленке дизайну интерьеров. И сделала отличный дипломный проект по окончании курса, которым заинтересовался ее преподаватель, предложив тот одному интересному клиенту.

Клиент посмотрел, обсудил детали с Евгенией по видео и решил, что хочет иметь в своей квартире дизайн, сделанный именно этим автором. А квартира у этого заказчика… правильно – в Питере, а там у Женечки папа-мама, оба художники, и дедушка, известный журналист, и бабушка-историк, то есть сплошной бомонд. А еще подруги-друзья немереным числом и бывшие коллеги в архитектурном бюро – и, главное, ее любимый город.

Понимая и чувствуя, что дело идет к побегу жены, когда Марьяше еще не исполнился годик, Прохор предпринял попытку как-то заинтересовать Евгению – приобрел участок земли со старым покосившимся домиком, недалеко от центра города, в отличном месте с открывающимся прекрасным видом на реку. Привез, показал и предложил:

– Делай проект, строители есть, твори.

А она походила по участку, повздыхала и отказалась:

– Не хочу. Жизнь «на земле», в доме, это не мое. Я урбанист до мозга костей. Может, когда-нибудь.

Когда-нибудь не случилось. Ей нужен был только Питер.

А здесь… здесь, конечно, особая, неповторимая ретростилистика, реконструкция без всякого закоса под старину – чистый, натуральный и сплошной винтаж. И да-да: вода мокрее, деревья зеленее, воздух чище, Бельведер вообще сказочный, и можно припадать к истокам, закусывая щепоткой родной земли – все очень всерьез, совершенно прекрасный, неповторимый город, но… Прости-извини, только даже такая роскошная историческая провинция – это все-таки не ее.

И, подхватив Марьяшу, Евгения удрала в Северную столицу.

Поскольку они все-таки были супругами и, в общем-то, не собирались разводиться, то все эти четыре года так и мотались друг к другу – то Женя с Марьяной приедут к Прохору на пару месяцев, то он к ним в Питер, так и катались туда-сюда. Но постепенно и незаметно амплитуда этих «покатушек» становилась все более редкой и менее продолжительной, у каждого имелись свои дела, заказы, работы-заботы. И если жена с дочкой и приезжали к Ярыгину, то теперь не дольше чем на пару недель, а он в Питер катался все больше по делам, и тоже не задерживаясь больше двух недель. Раз в году вместе ездили куда-нибудь к морю, отлично проводили время, а возвращаясь в страну, разъезжались каждый по своим городам.

Семья, не семья, хрен поймешь.

Но все изменилось, когда началась специальная военная операция. Ярыгин, разумеется, знал, что семья Евгении, их друзья и окружение, в котором они вращались, придерживаются либеральных взглядов и относятся к числу так называемых «западников». Но сей факт его как-то не парил, и значения ему Прохор не придавал, снисходительно пожимая плечами – бомонд, что с них возьмешь. Вступал иногда в политический спор с тестем и дедом жены, всегда заканчивавшийся одинаково: каждый оставался при своем мнении и убеждениях, ничего друг другу не доказав. Да и только.

А оказалось, что не только, и все эти их незлобивые перепалки и обмены мнениями «выстрелили» вдруг чуть ли не открытой ненавистью к зятю и его родным и непримиримой, агрессивной позицией семьи жены, когда они собрались уезжать всем семейством в Испанию. Там у них имелся миленький домик, а Ярыгин отказался давать разрешение на то, чтобы они увезли с собой Марьяшу.

– Почему? – увлеченная его рассказом, расспрашивала с интересом Полина.

– Потому что если ее увезут, то, скорее всего, я вряд ли когда-нибудь увижу дочь, – пояснил Прохор и спросил: – Еще кофе?

– Давай, – кивнув, согласилась Поля. – Почему ты так думаешь? Тебе что, жена грозит запретом на общение с ребенком?

– Нет, не грозит, – пересыпая из мельницы в большую медную турку размолотый кофе, продолжил объяснения Прохор. – Евгения не совсем понимает всю серьезность происходящего. Ей кажется, что они там пересидят лето и, может, осень, отлично проведут время на море, отдохнут-поплавают-позагорают, съездят поживут в Англии у друзей, а за это время на Украине повоюют, наваляют всем Евросоюзом русским, и все вернется на круги своя, и они вернутся и продолжат жить, как и жили раньше. И ее родители думают так же, только дед понимает и видит настоящие реалии. Вот он собрался эмигрировать всерьез и всерьез намерен увезти Марьяшу.

И, поставив перед Полиной на стол чашку с дымящимся ароматным кофе, Прохор закончил:

– А я не позволю ему это сделать.

– Но почему? – повторила вопрос Полина. – Что плохого, если твой ребенок будет расти в европейской стране?