Вынужденное знакомство

Но и про Питер Прохор не забыл, открыв там небольшой офис-филиал, руководить которым поставил отца. Илья Борисович несколько лет назад вышел в отставку в звании полковника инженерных войск, понятное дело, имея за плечами наработанный уникальный опыт, знание, многочисленные связи во всех областях, относящихся как к строительству и социальной сфере, сопутствующей ему, так и во властных структурах.

Бодрый, полный сил и энергии, Илья Борисович с большим энтузиазмом принял предложение сына поработать на гражданке и сразу же всерьез принялся за дело, нашел и подобрал нужных специалистов для их предприятия, добыл первые заказы – и пошла понемногу работа.

Всякое за эти годы бывало и в жизни, и в работе Прохора – тяжелое и трудное, радостное, яркое и светлое. Терял близких людей: один за другим ушли бабушка с дедом, родители мамы, обидно глупо погиб Андрюха Золотарев. Эти потери переживал болезненно и тяжело.

Были и очень непростые рабочие моменты, и потеря денег, подставы конкурентов, откровенное воровство и мошенничество партнеров… Да всякое было, что о том вспоминать – рабочие будни и действительность любого предпринимателя, занимающегося не тупой куплей-продажей, а реальным, настоящим делом. Но ведь было и много побед, отличных проектов, которыми Прохор по-настоящему гордился, и достижений, и даже наград за некоторые объекты.

И любовь была, а как же без нее, и радости-печали, сопутствующие ей, и очередное предательство, только тихое, не откровенное, а как бы исподволь, завуалированное под какую-то там необходимость, о котором думать Ярыгин не хотел. Жизнь шла, одним словом. Жизнь.

Но такого, как у семьи Полины, – когда одна беда за другой валятся, задавливая проблемами и неприятностями людей так, что не продохнуть, – тьфу, тьфу, тьфу, Бог миловал и пусть и дальше минет.

«Ладно», – выдохнул Прохор. Солнце вон уже встает. Оно как бы и не садилось особо – пора белых ночей, но все-таки уж и утро настало за его воспоминаниями и размышлениями, которые спровоцировал разговор с девушкой Полиной.

«Интересный мужчина, – отчего-то весь следующий день думала о соседе Полина, – запоминающийся такой».

Не то чтобы прямо вот думала, сердцем замирая. Не замирала она сердцем. И ничем другим тоже не замирала – не могла, не было у нее на это сил душевных.

После свирепой, яростной истерики у Полины словно перегорело что-то внутри, оставив после рыдания и бессильного, отчаянного воя и крика внутреннюю опустошенность, близкую к пустому безразличию.

Но даже сквозь это безразличие и неспособность на полноценные эмоции, притупившиеся, замершие в ней, бабушкин сосед определенно понравился Поле – и как мужчина, по-женски так понравился, и как человек. Ну настолько, насколько в ее странном душевном состоянии это вообще было возможно.

Навестив бабулю, состояние которой с каждым днем пусть и совсем по чуть-чуть, еле заметно, но все-таки улучшалось, пробуждая все больший оптимизм у родных и близких, Полина порадовала Василису Макаровну, оповестив, что «замирилась» с соседом самым благополучным образом и принесла ему извинения.

– Вот и хорошо, – похвалила с большим одобрением бабуля. – Он мужчина толковый, обстоятельный и правильный. С таким соседом жить – горя-хлопот не знать. Нынче весной прислал рабочих своих, и они мне крыльцо переделали, красота сплошная, не нарадуюсь. И денег не взял, как я ни настаивала. Вот такой человек.

Что есть, то есть: крыльцо у бабулиного дома стало намного удобней и раза в два шире, больше похоже на небольшую открытую веранду, чем просто на крылечко, да и крышу над ним перестелили и увеличили. Права бабуля – красота сплошная, это Полина отметила сразу же, как только приехала в «родовое гнездо» и вошла на обновленное крыльцо.

Она и сама прекрасно понимала, что извиниться надо и, по-хорошему, за крыльцо поблагодарить, как и за столь доброе участие в бабушкиной жизни и проявленную о ней заботу. Но извиняться тоже уметь надо – чтобы и марку выдержать, и фасон нести, как наставляла бабушка Анфиса.

Но как ни готовилась Полина, а с маркой и фасоном не сложилось, хоть плачь: все испортила стихия, беспощадно набросившись на все Полинины «выдержки».

Соседа Полина высматривала и ждала весь следующий день, а смогла выловить лишь поздно вечером, когда она мысленно уж и рукой махнула на бесполезность этого ожидания и отправилась в магазин за продуктами.

А на обратном пути на нее буквально обрушился дождь с ветром. Вернее, обрушился-то он на город, а уж Полина под него попала неосмотрительно, решив проигнорировать очевидные приметы готовящегося разразиться ливня – скопление черных туч и резкие порывы ветра. И надо же такому случиться, что именно в этот момент она и увидела соседа.

Почему она ему принялась рассказывать об их семейных неприятностях и делиться переживаниями, Полина до сих пор не могла себе объяснить, но вот отчего-то разоткровенничалась. Потом, конечно, пожалела о своей несдержанности, серчала-ворчала на себя, да что толку сокрушаться о сделанном, не исправишь же.