Вынужденное знакомство

– Только Александр полетел сегодня не со мной. Мне он фотоотчет прислал… – Она взяла со стола смартфон, активировала, нашла и открыла страничку в WhatsApp и сунула гаджет Ярыгину в руку. – Вот, с красивой барышней.

И, рванув меха гармони, громко, вдохновенно запела:

Любишь, не любишь, не надо!

Я же еще молода!

Время настанет – полюбишь!

Но будет уж поздно тогда!

М-да, барышня на самом деле красивая, убедился Прохор, быстро пролистав фото парочки, наслаждающейся отдыхом на берегу лазурного моря. И сексапильная, и такая… губастенькая-грудастенькая, м-да…

– Вот такая жизнь, Прохор Ильич, – перестав петь, но продолжая тихо наигрывать, вздохнула картинно-разочарованно Полина и поинтересовалась: – Может, раз уж я застряла в этом городе, начать новую жизнь, припасть, так сказать, к истокам? Тут простор и воздух вокруг, есть, как говорится, где яблоку упасть. Как думаете, а? Может, за вас замуж наладиться, Прохор Ильич?

Она картинно присмотрелась к нему и перечислила причины в поддержку этой идеи:

– Мужчина вы видный, интересный, даже очень, и человек хороший, сердечный…

– Я неподходящая кандидатура для матримониальных планов, Полина, – со смешком пояснил Ярыгин. – Поскольку уже женат и имею ребенка.

– Вот видите! – несказанно преувеличенно обрадовалась Полина, словно он подтвердил какие-то ее важные выводы. – Куда ни двинься – везде засада, куда ни ступи – везде мины! А вы говорите!

И, рванув меха, запела новую песню:

Но, кроме глаз твоих,

Шаловливых и влюбленных,

Я не вижу в этот вечер

Ничего перед собой!

А Ярыгин, прикрыв глаза рукой, сотрясался в беззвучном смехе, а отсмеявшись, с удовольствием дослушал песню и признался с нескрываемым восхищением:

– Вы очень здорово играете, Полина, и поете прекрасно. Я поражен до глубины души, очарован и захвачен вашим талантом.

– Это да, что есть, то есть, – подтвердила, выдерживая наигранную серьезность, Поля. – Вот думаю, может, в артистки пойти, нести, так сказать, песню людям? А? – спросила она, сделав картинно-вопрошающую гримасу. – Как думаете? – И привела аргумент в пользу такого своего выбора: – Народное творчество в массы, поможем фольклору победить попсу.

– Ну а что, мысль неплохая, – поддержал ее шутливость Ярыгин, – по крайней мере в этом городе вы уж точно будете иметь колоссальный успех и отлично заработаете. Уж в моем плей-листе ваши песни, Полина, однозначно займут первые лидирующие позиции.

– Душевно вам благодарна, – поклонилась со значением девушка.

И неожиданно, как-то в один момент, словно потухла, будто кто-то ее переключил с бодрого плюса и скоморошества на минус. Совсем иным, усталым и обессиленным тоном она произнесла какие-то дежурные, пустые слова:

– Ладно, Прохор Ильич, спасибо за компанию и дружескую поддержку. Я рада, что вам понравилось мое пение, но мне, пожалуй, надо отдохнуть. День выдался непростой.

– Да, конечно, – поднялся со стула Ярыгин и спросил участливо: – Может, вам помощь какая-нибудь нужна, Полина?

– Нет-нет, благодарю, – поспешила она отказаться от его заботы и хоть устало, но вполне искренне поблагодарила: – Спасибо за участие и вообще… – покрутила рукой в неопределенном жесте.

– За «вообще» особенно, я понял, – усмехнулся Прохор.

– Да, – покивала Поля.

– Ладно, Полина, спокойной вам ночи. Отдыхайте, – попрощался Ярыгин, кивнул на прощание и вышел было из гостиной, но, дойдя до двери прихожей, вернулся и, не переступая порога, посоветовал со смешком: – С «молотом предков» не перебарщивайте, квас вещь коварная, можно заработать жестокую головную боль поутру.

– Ни-ни, – сделав отрицающий жест ладонью и скривив рожицу напряженного терпения, пообещала «железно» Полина.

– Ну тогда я спокоен, – хохотнул Ярыгин и на сей раз ушел окончательно, напоследок крикнув девушке из сеней: – Дверь запереть на ночь не забудьте!

– Что ж ты такой заботливый, – проворчала себе под нос Полина.

И отправилась запирать дверь.

Да, тот еще денек у нее выдался насыщенный. Утром позвонили из больницы и сообщили, что бабуле стало хуже. Бросив все, Полина прыгнула в машину и, прихватив по пути Марину, помчалась в больницу.

Нанервничались, испереживались с Мариной ужасно, провожая настороженным взглядом всякого медика, выходящего из реанимационного бокса. Просидели под дверью реанимации три часа, пока не вышел к ним лечащий врач Василисы Макаровны и не сообщил, что с приступом они справились, но к бабушке нельзя: они ввели ей снотворное и она спит.

А когда Поля отвезла Марину на рынок и возвращалась домой, позвонила мама и сообщила, что приедет завтра на поезде, чтобы привезти Саввушку.