Вынужденный альянс. Советско-балтийские отношения и международный кризис 1939–1940. Сборник документов

Сам ход мобилизации, насколько за ней вообще в здешних условиях было возможно наблюдать, был поспешным и дерганым; местный корпус военных представителей ее слишком высоко не оценивает. Резервисты после регистрации по домам не были распущены и им не была дана даже возможность проститься с родными. Некоторые учреждения остались полностью без работников, особенно транспортные организации. Во многих случаях, по просьбе учреждений, призванные спустя несколько дней вернулись на работу. В первые дни создалось впечатление, *)что Москва эвакуируется:*)¹⁴ по главным дорогам в западном направлении двигались воинские части, танки, тракторы, технические средства, радиостанции, реквизированные лошади, авто, крестьянские повозки, артиллерия и т. д. Движение на улицах с каждым днем уменьшалось. Умы жителей были в смятении. Можно было видеть те самые картины, как в некоторых хороших заграничных городах в день объявления войны; длинные хвосты у магазинов; покупали все, что только было возможно купить, и за несколько дней магазины стали пустыми. Хотя надзорные учреждения энергично преследуют «спекулянтов», судебные учреждения их процессы проводят вне очереди, все же не хватает соли, хлеба, мяса, сахара и других продуктов, не говоря уже о мануфактуре, которую более купить невозможно. Каждый пытается превратить свободные денежные средства в товары. Однако в целом следует признать, что мобилизация прошла намного лучше, чем это можно было ожидать. Об эксцессах и конфликтах сведений нет. Также никакие чрезвычайные шаги к поддержанию порядка не предпринимались. Благодаря быстро мобилизованным транспортным средствам отдельных учреждений, пока доставка продуктов питания в магазины уже в целом налажена. За исключением роста цен, надо сказать, что первую проверку учреждения Советского Союза в целом выдержали.

16 сентября, т. е. за день до вступления Красной Армии в Польшу, ни английским, ни у французским ответственным работникам посольств, с которыми была возможность обговорить политическое положение, не было ничего известно о вероятном движении Красной Армии, посему сведения иностранных газет, что якобы шаг Советского Союза им был известен тремя днями ранее, не выдерживает критику. Спокойны были также представители германского посольства. В разговорах они осторожно высказывались, что движение Красной Армии на юг и запад понятно, но на север пока необъяснимо.

17 сентября, когда дипломатический корпус получил уже известную ноту Молотова¹⁵ и копию адресованной послу Польши ноты, началось живое взаимное общение. Некоторые коллеги из северных государств уже успели информировать остальных, что Балтийские государства ноту Молотова не получили, что указывает на скрытые мотивы Советского Союза. Их подозрения рассеяло московское радио, указавшее список государств, которым нота передана.

Хотя каждый день приносил сюрпризы один другой превосходящие, все же этот шаг Советского Союза был слишком важен, чтобы его должным образом не оценить. Большой белый медведь задвигался, чтобы присоединить бывшую территорию, чтобы освободить своих соплеменников, чтобы расширить территорию, где царит советский порядок.

Ноту Молотова 17 сентября послу Польши, который ее *)не принял*)¹⁶. здесь считают «шедевром» дипломатии. В ноте, подготовленной уже днем ранее, приводились аргументы, говорившие против фактического положения в Польше: в тот день польское государство еще существовало, правительство не оставило территорию государства, договоры были в силе, а столица Варшава держится и по сей день. Также для дипломатического корпуса присланная Молотовым нота *)значима с юридической точки зрения: нападающее государство декларирует свой нейтралитет по отношению к нейтральным и тем странам, которые обязались Польшу защищать.*)¹⁷

Персонал посольства Польши, число которого, вместе с консулами и их работниками превышает 100 персон, все еще находится в Москве. Надзор за инвентарем посольства и защиту граждан Польши приняла Франция. Занятая комиссариатом иностранных дел позиция не благожелательна к посольству. Было отказано послу Гжибовскому в «laissez-passer»¹⁸, не говоря уже о других владельцах дипломатических паспортов. Североамериканский посол Штейнгардт, к которому польский посол обратился за посредничеством, отказался, мотивировав, что он один из самых молодых в дипломатическом корпусе. Наконец, по просьбе посла Италии Россо, германский посол граф Шуленбург сделал демарш в комиссариате. Он имел успех и было обещано, что «laissez-passer» получит польский посол, советник и военный представитель. Их отъезд в Румынию ожидается в воскресенье, 24 сентября.

Если французского посла Наджиара и английского Сидса нельзя оценить как хороших знатоков условий Советского Союза, что, несомненно, влияет на доверенные им ответственные обязанности, то в отношении посла Гжибовского это нельзя сказать. Все же своим барским поведением он не удостоился позитивной оценки ни дипломатического корпуса, ни правительства Советского Союза.