Выпускной бал в чистилище

Ей хотелось выбежать на улицу вслед за Билли, окликнуть его, предупредить обо всех опасностях, которые ему угрожали. Но больше всего на свете ей хотелось отыскать Джонни, обвить его руками, убедить в том, что она его любит и никогда больше не хочет возвращаться назад, в свое время. Получится ли у нее? Сможет ли она остаться здесь, с Джонни, и спасти его от чистилища? А что станет с будущим? Время там замрет, пока она не вернется? Или будет идти, как и прежде, несмотря на ее отсутствие?

11 Время сберегать

Когда Лиззи и Мэгги вышли из «Солода», солнце уже садилось. Если смотреть вдаль на горизонт, подумала Мэгги, то и правда можно поверить, что она все в том же знакомом ей Ханивилле, хотя он здорово изменится за следующие пятьдесят три года. Мэгги упросила Лиззи проехать чуть дальше по Мэйн-стрит, мимо мастерской Джина, но там было пусто, а на двери висела табличка «Закрыто». Ни братьев Кинросс, ни машины Джонни нигде не было видно. Мэгги вдруг ощутила приступ паники. Разве способна она просто пожать плечами и покорно покатить обратно, в дом Лиззи, когда в любую секунду неведомая сила может подхватить ее и унести туда, откуда она явилась?

– Мэгги, ты в порядке? – тихо спросила Лиззи, подтащив свой велосипед к Мэгги, уныло глядевшей на опустевшую мастерскую.

– Я люблю парня, который даже не знает, что я есть на свете. – Мэгги попробовала рассмеяться собственной шутке, которая должна была быть понятна одной только ей, но смех застрял у нее в горле.

Лиззи взглянула на автомастерскую, перевела взгляд на Мэгги. Уж кем-кем, а глупышкой Лиззи Ханикатт не была.

– Ты что, влюбилась в Билли Кинросса? Уже?

– Нет. Я не влюбилась в Билли. – Мэгги, грустно улыбнувшись, отвернулась от закрытой мастерской, оседлала велосипед, поставила ногу на педаль.

– Значит, в Джонни? – пискнула Лиззи таким тоном, словно Мэгги только что призналась ей, что любит английского короля. – Ты любишь Джонни Кинросса?

Мэгги почувствовала, как глаза заволокло слезами. Даже в пятьдесят восьмом Джонни явно не относится к ее весовой категории. Мэгги покатила обратно по Мэйн-стрит. Лиззи старалась не отставать. Мэгги знала, как добраться до дома; обратный путь уже не казался ей таким чудесным и полным сюрпризов, как путь в город. Она ощущала, как медленно работают ее мышцы, как трещит от усталости голова, и думала, что, возможно, отведенное ей здесь время очень скоро закончится. Когда они добрались до дома, она вскарабкалась по ступенькам и рухнула на кровать Лиззи. Глаза закрывались.

– Мэгги? – проговорила Лиззи тоненьким, испуганным голоском.

Мэгги с огромным трудом открыла глаза.

– Тебе нехорошо?

– Нет, Лиззи. Просто мне кажется, что я не смогу здесь надолго остаться.

Она почувствовала, как Лиззи стянула с нее туфли и укрыла ее легким покрывалом.

– Мэгги, останься еще ненадолго. Я быстро. Никуда не уходи, ладно?

Мэгги едва заметно кивнула. Ей казалось, что ее голова весит килограммов сорок, не меньше. Через пару минут Лиззи вернулась, забралась на кровать, улеглась рядом с ней, сунула в ее руку свою ладошку.

– Я сказала Ба, что устала. В конце концов, я ведь только оправляюсь от болезни. Я сказала, что прямо сейчас лягу спать. Она ждет, когда начнется ее любимый «Молодежный отряд»[5]. Думаю, она теперь до самой ночи не сдвинется со своего дивана. Пока ты спишь, я буду держать тебя за руку так крепко, что ты не сможешь от меня никуда уйти.

– Спасибо, Лиззи, – выдохнула Мэгги.

– Я вот что подумала. Тебе нужно остаться еще хотя бы на день. Если, конечно, ты хочешь, чтобы Джонни Кинросс в тебя влюбился.

– Хм-м? – Мэгги изо всех сил старалась не потерять нить разговора, но не могла побороть сон.

– Как принцессам удается влюбить в себя принцев, а? Я знаю как! Нужно просто отправиться на бал.

– Мгм…

– Так вот, завтра выпускной бал. Ты пойдешь туда, пригласишь Джонни потанцевать с тобой, и он в тебя влюбится. И все. Значит, тебе пока нельзя отсюда уйти.

Проблема, подумалось Мэгги, в том, что в момент, когда часы пробьют полночь, она может не просто превратиться обратно в Золушку. Она может исчезнуть – совсем, без следа. Вяло размышляя о хрустальных туфельках и каретах, становящихся тыквами, Мэгги, словно Спящая красавица, заснула крепким, беспробудным сном.

* * *

– Лиззи, от чего умерла твоя мама? – Мэгги взглянула на лежавшую с ней рядом девочку. – По-моему, Айрин мне об этом не рассказывала.

Мэгги проснулась посреди ночи и обнаружила, что все-таки не превратилась обратно в Золушку. Лиззи сдержала слово: ее ладошка по-прежнему лежала у Мэгги в руке. Второй рукой Лиззи крепко сжимала ее локоть. Девочка проснулась почти одновременно с Мэгги, и теперь они лежали в темноте и тихонько болтали.

– Она заболела. У нее был рак.

– Мне очень жаль, Лиззи. – Мэгги хотела сказать ей, что и сама представляет, каково это – расти без матери. Но нет, Лиззи нельзя об этом знать. Ей нельзя знать о том, что ее собственная дочь умрет после того, как саму Лиззи погубит та же болезнь, что сгубила их с Айрин мать.

– Почему, Мэгги?